Он привалился к девушке и погрузился в сон, похожий на транс.

Мунго проснулся на рассвете с таким свежим видением Камиллы, что протянул руку и потрогал соломенный матрас рядом с собой, ожидая увидеть ее там.

Конечно, он был один.

Она снилась ему и раньше – много раз - но ибога сделал ее образ настолько живым, что даже сейчас он почти ожидал увидеть, как она нырнет под дверь и войдет, улыбаясь той застенчивой улыбкой, которую он так любил.

Затем, испытывая угрызения совести, он вспомнил девушку, с которой был прошлой ночью.

Две недели назад ты узнал, что Камилла жива, и вот что ты делаешь?

Неужели он предал ее? Что, если судьба обратит на него внимание, сочтет недостойным той задачи, которую он перед собой поставил? Что, если он никогда не спасет Камиллу?

Он потер глаза и сказал себе, что он идиот. Корень ибоги затуманил его разум. Не существует такой вещи, как судьба, напомнил он себе, и единственные ограничения, что может сделать человек, - это те, которые он сам установил. Совесть была всего лишь маскировкой лицемерия. Если эта встреча и имела какое-то значение, то только для того, чтобы укрепить его решимость сделать то, что он должен был сделать сегодня. Чтобы освободить Камиллу.

Он медленно оделся и, спотыкаясь, вышел из хижины. Там были свиньи и козы в загонах, бродили куры и собаки, с важным видом расхаживали петухи, дети бегали вокруг ног своих матерей. Женщины сидели у костров, жарили лепешки и варили похлебку, а старики приносили с реки рыбу. Молодые люди не принимали никакого участия в домашних делах. Они сидели у тлеющих углей костра, раскрашивали лица и готовились к войне.

С ними были Виси, Пендлтон и Типпу, они проверяли оружие и пороховые магазины и показывали молодым людям, как обращаться с винтовками Холла и заряжать их. Традиционным оружием Пуну были ножи, короткие мечи и копья, выкованные из железа, которое они приобрели у португальцев и французов, обычно в обмен на рабов.

‘Что они делают? - Спросил Мунго.

В отличие от алкоголя, ибога не вызывал ни головной боли, ни тошноты, но он чувствовал себя так, словно его голова была набита ватой.

‘Сегодня утром я разговаривал с Нгангой. Пендлтон был весь в улыбках и хорошем настроении – ибога привел его в приподнятое настроение. - ‘Он так доволен подарком, который вы ему предложили, что решил, что его люди присоединятся к нашей экспедиции.’

‘В этом нет необходимости, - сказал Мунго. - Скажи ему, что у нас уже достаточно людей.’

‘Ничего подобного я ему не скажу. - Пендлтон понизил голос. - Твой дар ружей заставил Нгангу пустить в ход свое предпринимательское рвение. Он видит возможности, которых раньше не было – возможность расширить свою власть и стать богатым. Короче говоря, он решил присоединиться к нашему предприятию в качестве равноправного партнера.’

- Это значит, что у нас будет меньше рабов.’

‘Но с большим количеством людей мы сможем взять больше рабов, - сказал Пендлтон. - ‘И мы ничего не можем с этим поделать. Мы находимся на земле Нганги – мы принимаем его условия. Я же говорил, что за это придется заплатить.’

‘Кажется, он поднимается все выше и выше, - пробормотал Мунго.

Но его мысли уже двигались дальше. Нельзя было отрицать, что с большим количеством людей будет легче вернуть пленников на корабль. Пока трюм корабля был полон, когда он отплывал, не имело значения, сколько людей он должен был взять, чтобы заплатить свои долги.

Виси был назначен лидером военной партии Пуну. Он был первенцем Нганга, и когда он отдавал приказы, они повиновались без колебаний.

‘Из них получилась хорошая армия, - сказал Мунго, восхищаясь их боевой выучкой. - И он хороший командир.’

Наполнив желудки утренней едой - рисом, бататом и тушеной рыбой, - они собрали оружие и провизию и вышли из деревни навстречу восходящему солнцу, углубляясь в пустыню. В джунглях было полно животных и змей, прячущихся среди листьев, в том числе толстяк с коричневыми и черными ромбами на коже, которого Виси опознал как "короля гадюк", прежде чем всадить свинцовую пулю ему в голову.

В древней роще массивных деревьев с крылатыми корнями - по словам Пендлтона, они назывались Сейба и считались священными у Пуну - Мунго услышал, как люди Виси снова произнесли слово ибубу. Он сделал глубокий вдох и уловил резкий запах. Он вытянул шею, пытаясь разглядеть гориллу, но не увидел ничего, кроме листьев и веток. Туземцы молча ждали, их глаза блуждали по лесу. Один из них ткнул пальцем, и Мунго увидел миниатюрную черную фигурку, спускающуюся с высоты на двух толстых лианах. Мунго думал, что это обезьяна, пока она не забралась на сгорбленную тень у основания дерева. Горилла-мать на мгновение повернулась к ним, а затем с грохотом скрылась в кустах. Громкий рев расколол воздух, заставляя сердце Мунго бешено колотиться. От серебряной спины он увидел только вспышку, прежде чем она тоже исчезла за деревьями.

- А Пуну когда-нибудь убивали кого-нибудь из них? - Спросил Мунго у Пендлтона.

‘Они не охотятся на ибубу. Но бывают времена, когда им приходится сражаться, чтобы защитить себя. Это случилось с Виси, когда он был еще мальчишкой. Он был со своей сестрой, когда они наткнулись на семью с детьми. Самка ибубу напала на сестру Виси и попыталась разорвать ей лицо. Вот что они делают. - Пендлтон сложил руку в коготь и потянул ее вниз от лба к подбородку. - Виси вонзил свое копье в сердце твари. Но он не мог спасти свою сестру. Она потеряла слишком много крови.’

На следующий день они повернули на север, через саванны и леса. Иногда им приходилось переходить вброд быстрые реки. Темп, который они выдерживали, доводил многих матросов до изнеможения, но они продолжали идти, лишь бормоча жалобы.

Ближе к вечеру второго дня они заметили бегемота среди камышей на тихой излучине реки. Через несколько минут они застали врасплох крокодила, греющегося на солнце на пляже. Он размахивал своими страшными зубами, затем бросился в мутную воду, исчезая под поверхностью. Увидев чудовище, некоторые матросы отказались переходить реку.

- Деревня вон там’ - сказал Мунго, указывая туда, откуда они пришли. - Удачи тебе найти дорогу