– А как там Джим? – спрашивает Том, дождавшись паузы.

– Да все, наверное, в порядке. Правда, последний месяц я почти его не вижу. Они с Деннисом… – Люси тяжело вздыхает. – Так он что, совсем тебя не навещает?

– Последнее время – да.

– Я скажу, чтобы пришел.

Том улыбается и прикрывает глаза. Какой же он сегодня старый, думает Люси.

– Не изводи мальчонку, Люси. У него и так забот по горло.

– Не понимаю, с какой бы это стати. И не понимаю, почему он не может уделить тебе хоть немного своего драгоценного времени.

Том качает головой, улыбается:

– Я люблю, когда он приходит.

Потом – снова в машину, сегодня ее учебная группа устраивает совместный ленч, и время выбрали очень раннее, неудобное. Ну и, наконец, опять в канцелярию, опять эта головная боль со сбором пожертвований. В два приходит Лилиан, несколько расслабившаяся Люси снова набирает темп. Вдвоем работать лучше, да и вообще с Лилиан как-то веселее, можно хоть поболтать.

– Он снова устроил спектакль, – драматическим шепотом сообщает Лилиан.

– Преподобный Стронг?

– Ага. Прямо в конце урока.

Лилиан посещает конфирмационные курсы, которые Стронг ведет по четвергам.

– Лучше уж в конце, чем в начале.

– Понимаю, – смеется Лилиан, – в конце уже никто не слушает. Но все равно это несправедливо! Разве бедные виноваты, что они бедные?!

– Не виноваты, пожалуй, – медленно говорит Люси и тут же вспоминает Анастасию. Нужно навестить ее на той неделе. – Но иногда начинаешь задумываться… Во всяком случае, мне понятно, откуда у преподобного Стронга такие идеи.

Лилиан кивает. На прошлом уроке обсуждалась притча о блудном сыне. Ну с какой это стати, вопрошал Стронг, должен Господь ценить блудного сына выше, чем того, который хранил верность неизменно? Явная несправедливость. Преподобный чуть не час посвятил проблематике греческого текста – все более склоняясь к мнению, что при переводе арамейского оригинала была допущена ошибка.

– Ну а под конец, – смеется Лилиан, – он почти так прямо и сказал, что в Библии все шиворот-навыворот.

– Ты шутишь.

– И ничего я не шучу. Он сказал, что именно старший сын был и остается избранником Господа, тот, который не сбивался с пути истинного. Он говорит, тем, которые сбивались с пути истинного, нельзя потом доверять. Их можно простить, но доверять им нельзя.

Люси сокрушенно качает головой. Притчи… некоторые из них такие смутные и двусмысленные. Притча о блудном сыне – ей и самой всегда казалось, что тут какая-то несправедливость по отношению к старшему сыну, а уж притча о талантах… И все равно то, как использует притчи преподобный Стронг… Трудно даже представить себе такое. И ведь Новый Завет, следование этим текстам, определяет всю ее жизнь. Что же касается истории про Иова, как Бог с Сатаной чуть не делали на него ставки, или про Авраама и Исаака и подменное жертвоприношение – тут уж Люси давно отчаялась что-либо понять. Но поучения Христовы… Она просто не имеет права сомневаться в их авторитетности. И все же – и все же. Вот преподобный рассматривает притчу о талантах и доказывает на ее основании, что бедняки ОкО бедны потому, что им предназначено быть такими… да еще и намекает, что церковь не должна тратить время на помощь этим беднякам. Никто не сомневается, что виноват тут преподобный Стронг, и только он. Однако именно притча дала ему свободу для таких рассуждений!

Как бы там ни было, Стронг настроен против благотворительности, и это его предубеждение нужно обойти. Люси и Лилиан оживленно обсуждают возможные тактические приемы. Лучше всего – действовать через уже имеющиеся программы, это самое простое и очевидное решение; поддерживать эти программы, не давать им угаснуть, а уж тогда тот печальный факт, что преподобный никогда не начнет новую, не будет иметь серьезного значения. Поэтому все дело упирается в сбор средств и вербовку помощников, нужно работать и работать. Ничего, вдвоем они как-нибудь справятся.

Остается одна нерешенная проблема: им нужен новый сборщик пожертвований, полностью работающий на программу помощи окрестным беднякам, иначе программа эта просто не выживет. Но разве согласится на такое преподобный Стронг?

– У меня есть план, – сообщает Люси. – Понимаешь, преподобный уже привык, что где эти программы, там и я, так что теперь он любое мое предложение встречает в штыки. Поэтому пусть идея почтовой кампании идет от тебя – ну вроде как ее придумала ты и другие с ваших конфирмационных курсов.

– Конечно! – Лилиан в восторге от уловки. – Я поговорю с нашими, а потом мы пойдем к преподобному все вместе и скажем.

– Да, – кивает Люси. – Так должно получиться.

Дальше они обсуждают благотворительный базар.

– Надо бы уговорить Джима, – размышляет вслух Люси. – Пусть тоже придет и поможет.

– А Джим и мистер Макферсон, – с любопытством оборачивается Лилиан, – они вообще ходят теперь в церковь?

Вопрос заставляет Люси чуть покраснеть.

– Я говорю им, чтобы ходили, – сокрушенно качает она головой, – но разве же меня кто слушает. Деннис, он, видите ли, слишком занят, а у Джима уйма всяких доводов, почему этого не нужно делать. Представляю себе, что бы было, приди он сюда и послушай проповедь вроде той, которую Стронг читал в последний раз. Взвился бы, я не знаю как, а ведь самого его послушать, так он иногда говорит почти то же самое, что и преподобный. Джим не понимает, что церковь – нечто большее, чем отдельные личности с присущими им слабостями. Или чем история церкви. Церковь – это вера. Боюсь только, как раз веры-то у него и нет, во всяком случае сейчас, – вздыхает Люси. – Жалко мне Джима. Нужно будет с ним поговорить.

– А может, поговорить с ними обоими одновременно?

– Да ведь просто собрать их в одно место, и то целая проблема.

– Почему?

Люси снова вздыхает. Не стоило бы распространяться на эту тему, но… она не раз уже убеждалась, что все, сказанное этой девушке, никогда и никуда дальше не идет, даже Эмма остается в неведении. А выговориться необходимо, хоть перед кем-нибудь.

– Не ладят они. Деннису надоело, что Джим занимается всякой ерундой и не найдет себе настоящую работу, он выкладывает все это Джиму, ну а тот, конечно же, злится. Ну что-то в этом роде. Во всяком случае, они тут два раза поругались, и теперь Джим к нам не приходит.

– Им нужно сесть и спокойно поговорить, – умудренно советует Лилиан.

– Вот именно! Именно это я им обоим и говорю!

Лилиан слегка улыбается, но Люси этого не замечает.

– На вашем месте, – продолжает Лилиан, – я постаралась бы их свести, и пусть поговорят.

– Пробовала я, только ничего хорошего не получается.

– А вы не опускайте руки, пробуйте еще и еще.