ГАСПАРЯН: А роль Франции в достижении победы, она, какова была?

СЕНЯВСКАЯ: Какова была роль страны, проигравшей войну, сдавшей свои армии? Когда немцы увидели французов среди победителей, они сказали: как, и эти здесь? Дело в том, что генерал Суслопаров оказался в очень сложной ситуации. Он слал телеграммы в Москву с просьбой дать ему инструкции, но ответного послания все не было. И он не знал, как ему быть — подписывать или не подписывать. Полномочия ему никто не давал. С другой стороны, затягивать подписание этого документа тоже было нельзя. Не подписывать его значило, что Советский Союз, как бы так сказать, отстраняется от этой церемонии вообще. Поэтому он сделал тактически очень грамотный ход. Он добавил примечание, в котором говорилось, что подписание этого документа является предварительным и не исключает в дальнейшем подписание более совершенного акта о капитуляции, ежели об этом будет заявлено одной из стран-союзниц.

ГАСПАРЯН: Заявили об этом, как я понимаю, в Москве.

СЕНЯВСКАЯ: Безусловно.

ГАСПАРЯН: Как немцы отреагировали на появившееся примечание к документу?

СЕНЯВСКАЯ: Немцам было все равно.

ГАСПАРЯН: А союзники?

СЕНЯВСКАЯ: А вот здесь вот начинается очень интересная история. Сразу после подписания акта в Реймсе стало об этом известно в Москве. Сталин высказал недовольство, спросив, кто такой Суслопаров. Он должен быть сурово наказан за то, что посмел подписать такой документ без разрешения советского правительства. Дело в том, что подписание капитуляции в Реймсе фактически отодвигало Советский Союз от праздничного стола победы. То есть, СССР, который вынес самые тяжелые испытания и понес самые тяжелые людские и материальные жертвы и потери, оказался в стороне от кульминационного момента победы, подписания акта о капитуляции фашистской Германии. Здесь интересное есть воспоминание Жукова. Он передает свой разговор со Сталиным. «7 мая мне в Берлин позвонил Верховный Главнокомандующий и сообщил, сегодня в городе Реймсе немцы подписали акт о безоговорочной капитуляции. Главную тяжесть войны, продолжал он, — на своих плечах вынес советский народ, а не союзники. Поэтому капитуляция должна быть подписана перед Верховным командованием всех стран антигитлеровской коалиции, а не только перед Верховным командованием союзных войск. Я не согласился и с тем, — продолжал Сталин, — что акт капитуляции подписан не в Берлине, в центре фашистской агрессии. Мы договорились с союзниками считать подписание акта в Реймсе предварительным протоколом капитуляции. В Берлин прибудут для подписания акта о капитуляции представители немецкого Главного командования и представители Верховного командования союзных войск».

ГАСПАРЯН: Судьба генерала Суслопарова как потом сложилась? Был ли он наказан?

СЕНЯВСКАЯ: Не был. Он даже присутствовал на подписании капитуляции в Карлхорсте в Берлине. После войны генерал Суслопаров работал в военно-дипломатической академии, являлся начальником курса и умер уже в декабре 74 года.

ГАСПАРЯН: То есть, знаменитые сталинские угрозы, от которых все дрожали, в этот раз не сработали. Просто попал под амнистию в честь Дня Победы.

СЕНЯВСКАЯ: Нет, просто сочли, что его поведение в этой ситуации было адекватным, что его примечание сыграло важную роль. Но другое дело, что фамилия этого генерала просто-напросто исчезла из истории. Человек, который поставил историческую подпись под историческим документом, сейчас, по сути дела, никому неизвестен.

ГАСПАРЯН: Ну, не является ли это просто фальсификацией истории?

СЕНЯВСКАЯ: Нет. Если считать, что акт, подписанный в Реймсе, действительно был предварительным, его ратификация произошла в Берлине 8 мая 1945 года.

ГАСПАРЯН: Капитуляция Германии, 8 мая 1945 года. Сегодня ряд западных историков утверждают, что ее нельзя считать официальной в силу того факта, что от Советского Союза в ней участвовал небезызвестный товарищ Вышинский, который был активным участником тех самых знаменитых сталинских процессов 37 года. Поэтому говорить о какой-то юридической правомерности или правомочности тех событий, которые произошли 8 мая 1945 года, просто не пристало.

СЕНЯВСКАЯ: Здесь надо сказать, прежде всего, то, что Вышинский прибыл в Берлин утром 8 мая и по решению Сталина должен был остаться в Германии в качестве помощника Жукова по политической части. Какое отношение он имел к подписанию акта о капитуляции — никакого. Его фамилия под этим актом не стоит.

ГАСПАРЯН: Он принимал участие в мероприятиях в Карлхорсте?

СЕНЯВСКАЯ: Дело в том, что журналисты разных государств тоже принимали участие в этом мероприятии.

ГАСПАРЯН: Но противники как бы российской истории вам на это смогут ответить, что ведь журналисты западных стран и не принимали участие в процессах 1937 года и не требовали сурово покарать наймитов всех возможных разведок, троцкистов, зиновьевцев, бухаринцев, уклонистов, кого угодно. Но за Вышинским-то этот шлейф тянется. Поэтому и вопрос таков.

СЕНЯВСКАЯ: Я просто не вижу здесь предмета для обсуждения. Какое отношение Вышинский имеет к подписанию акта о безоговорочной капитуляции?

ГАСПАРЯН: А зачем же он тогда прилетел в Берлин 8 мая 1945 года?

СЕНЯВСКАЯ: Его прислали в качестве помощника Жукова по политической части.

ГАСПАРЯН: А что входило в функции помощника Жукова по политической части?

СЕНЯВСКАЯ: А что входило в функции любого замполита? Воспитывать бойцов.

ГАСПАРЯН: То есть, Вышинский был агитатором очень высокого уровня.

СЕНЯВСКАЯ: Наверное, так можно сказать.

ГАСПАРЯН: А какие-то более предметные конкретные задания ему давал Сталин, посылая его в Германию? Почему именно его? Ведь в принципе был Щербаков на тот момент еще живой, почему не его послали?

СЕНЯВСКАЯ: Здесь трудно сказать, почему именно на эту кандидатуру пал выбор. Возможно, какое-то отношение имело и будущее его участие в Нюрнбергском процессе. Но говорить о выборе той или иной кандидатуры и почему предпочтение отдавалось тому или иному функционеру, сейчас очень сложно. Дело в том, что в то же время прибыл в Берлин и генерал-полковник Серов, который по немецким данным был начальником тыла у маршала Жукова, а в действительности комиссар госбезопасности второго ранга Серов официально был заместителем командующего войсками первого Белорусского фронта по гражданской администрации. Он имел строго конфиденциальную беседу с Кейтелем и выяснял вопрос о том, действительно ли покончили с собой Гитлер, Геббельс, в качестве кого следует рассматривать Денница, куда делся Гиммлер, каковы перспективы развития обстановки в Германии и так далее. То есть, вел такую, так сказать, разведывательную агентурную работу с взятым в плен представителем немецкого Верховного командования.

ГАСПАРЯН: Маршал Кейтель охотно давал показания?

СЕНЯВСКАЯ: Я думаю, что не очень.

ГАСПАРЯН: Насколько они отличались от того, что он говорил на Нюрнбергском трибунале? Потому что ряд западных историков утверждают, что среди всех немецких бонз Кейтель на Нюрнбергском трибунале был самым потерянным, самым испуганным. И в этом плане его показаниям можно не доверять, поскольку что может сказать запуганный и усталый, забитый человек?