И опять Тедди почувствовал, что собаке обрадовались больше.

– Ты как раз вовремя, – сказала Урсула, – хотя, возможно, тебе не понравится мое предложение. Не хочешь сопроводить меня на Променадный концерт Би-би-си? Один знакомый достал мне два билета, но приятельница, с которой мы собирались идти, только что отказалась. После концерта можем перекусить.

– Превосходно, – ответил Тедди.

Он расстроился. Меньше всего ему сейчас хотелось идти на концерт. Морской воздух и сутки, проведенные с Нэнси, не говоря уже об ужине в Лисьей Поляне, выкачали из него все запасы энергии, так что сейчас он с удовольствием отправился бы в кино и подремал в душной темноте зала или, быть может, напился бы в дрова, чтобы забыться и приятно расслабиться.

– Отлично! – порадовалась Урсула.

Собаку она решила оставить в конторе.

– По-моему, это запрещено, – весело сказала Урсула, – но без присмотра он не останется. Ночная смена уж точно успеет его избаловать.

Фортуна почуяла свою выгоду и тут же увязалась за какой-то секретаршей.

Погода стояла прекрасная; Тедди и Урсула с удовольствием прогулялись до Альберт-Холла. Пришли они заблаговременно, успев даже погреться на солнышке в Кенсингтонском саду, где сели на скамейку и умяли бутерброды, к которым Урсула – «из-за всей этой беготни по правительственным делам» – даже не прикоснулась в обеденный перерыв.

– По существу, я только и делаю, что перекладываю бумажки с места на место. Как, наверное, и большинство людей. К тебе это, конечно, не относится.

– И на том спасибо, – ответил Тедди, вспомнив нудную работу в банке. Если он каким-то чудом переживет войну, куда потом себя девать? Мысль о возможном будущем вселяла в него страх.

Его сестра поднялась и отряхнула крошки.

– Нам пора, не будем заставлять Бетховена ждать.

«Один знакомый» достал для Урсулы билеты на хорошие места. Она надеялась пойти со своей приятельницей, мисс Вулф, но той пришлось отказаться.

– Так жалко ее, – сказала Урсула, – у нее племянник, военный, – ей только что сообщили – погиб в Северной Африке. Мисс Вулф просто изумительный человек, яркая звездочка, и она твердо убеждена, что музыка способна исцелять. Вот бы она порадовалась, услышав сейчас Бетховена, в разгар войны, особенно это произведение.

Тедди даже не знал, о чем идет речь. Он открыл программку. Девятая симфония в исполнении Симфонического оркестра Би-би-си и хора «Александра», дирижер Адриан Боулт.

– Alle Menschen werden Brüder, – процитировала Урсула. – По-твоему, это сбудется? Хоть когда-нибудь? Что все люди станут братьями? Ведь люди – в первую очередь мужчины – убивают друг друга испокон веков. С тех пор, как Каин запустил камнем в голову Авелю, или что он там сделал.

– Не помню, чтобы в Библии приводились такие подробности, – заметил Тедди.

– В нас удивительно сильны первобытные инстинкты, – продолжала Урсула. – По сути своей все мы дикари, поэтому и придумали Бога, чтобы Он стал голосом нашей совести, иначе мы бы уничтожали всех направо и налево.

– Думаю, как раз этим мы и занимаемся.

Зал быстро наполнялся; люди, шаркая, пробирались к своим креслам, и Тедди с Урсулой пришлось несколько раз поджать ноги, чтобы пропустить очередных слушателей. Где-то внизу публика с дешевыми входными билетами вежливо захватывала удобные позиции перед сценой.

– Места отличные, – сказал Тедди. – Уж не знаю, кто достал эти билеты, но он явно к тебе неравнодушен.

– Бывают и получше, – ответила Урсула, и ее саму, как видно, очень позабавило это замечание. – Мощные были бомбежки на прошлой неделе, ничего не скажешь, – неожиданно произнесла она, застав его врасплох этим внезапным, никак не связанным с их беседой суждением.

– Это точно.

– Как по-твоему, с Гамбургом покончено?

– Да. Нет. Откуда я знаю? Наверное. С высоты семнадцати тысяч футов многого не увидишь. Только огонь.

На сцену выходил хор.

– Им сильно досталось, – продолжила Урсула.

– Кому?

– Людям. В Гамбурге.

Тедди не воспринимал их как людей. Для него это были города, заводы и железнодорожные станции, расположения воинских частей, доки.

– У тебя все еще есть сомнения? – не унималась Урсула.

– Сомнения?

– Ну, насчет бомбардировки по площадям.

– А, вот ты о чем. – Он уже слышал такой оборот речи, но не придавал ему большого значения.

– Беспорядочные налеты. Гражданское население считается законной мишенью – безвинные люди. Тебя не преследует… неловкость?

Он повернулся к ней, пораженный ее прямолинейностью. («Неловкость»?)

– Гражданское население не мишень! А ты можешь себе представить войну, на которой никого не убивают? Чтобы победить, нужно уничтожить и промышленность, и экономику противника. А при необходимости и жилье. Я выполняю… мы делаем то, что нам доверено: защищаем свою страну и отстаиваем свободу. Война идет против заклятого врага, и каждый раз, вылетая на боевое задание, мы рискуем жизнью. – Он отметил излишний пафос своей речи, отчего начал злиться на самого себя, а не на Урсулу, которая, как никто другой, понимала, что такое долг.

Нужно добить их всех, сказал вчера духовник Сильвии.

– А что такое, по-твоему, «безвинные люди»? – спросил он в продолжение разговора. – Рабочие, производящие на заводах бомбы, пулеметы, самолеты, орудия, подшипники, танки? Гестапо? Гитлер? – Его уже занесло. – И давай не будем забывать, что именно немцы развязали эту войну.

– А я вот думаю, что это мы ее начали, еще тогда, в Версале, – тихо ответила Урсула.

Тедди вздохнул, раскаиваясь в своей несдержанности. «Мне кажется, он слишком часто возражает».

– Иногда, – сказал он, – мне начинает казаться, что, будь у меня возможность вернуться в прошлое, я бы застрелил Гитлера, а еще лучше было бы убить его при рождении.

– Но тогда, сдается мне, – сказала Урсула, – ты пошел бы еще дальше, перекраивая на своем пути всю историю, вплоть до Каина и Авеля.

– Или до Адама и его яблока.

– Ш-ш-ш, – раздалось с соседних мест при появлении первой скрипки.

Брат с сестрой присоединились к общим аплодисментам, порадовавшись завершению разговора.

Урсула положила ему руку на плечо и прошептала:

– Прости. Я не разуверилась в справедливости нашего дела. Мне просто хотелось понять, что ты чувствуешь. Но если все хорошо, то и ладно.

– Лучше быть не может.

К облегчению Тедди, на сцене под бурные аплодисменты зала появился Адриан Боулт. Воцарилась полная тишина.

Урсуле стоило поздравить его, а не вселять сомнения. Военные летчики признали операцию «Гоморра» величайшим успехом. Ставшая переломным моментом, она смогла приблизить окончание войны и поддержать пехотинцев, которым вскоре предстояло снова высадиться на территории Европы, чтобы окончательно раздавить гадину. «Отличная бомбардировка», – написал в бортовом журнале Тедов бортинженер Джефф Смитсон. «Отличное зрелище», – заявил вчера адвокат, истекая слюной в предвкушении несчастного поросенка.