Хотя бы кто-то знал меня немного лучше Рита!

Мы не могли с девочками отлипнуть друг от друга, даже когда из дома неспеша вышел Люциус, не растеряв своей отрешенности и ледяной сдержанности, просто кивнув мне в знак приветствия, хотя его глаза были не такими колкими и холодными как обычно, словно даже он был рад меня видеть.

Кстати о глазах!

Я громко ахнула, разглядев, что теперь и Сева и Люциус были без тех чудовищных черных линз, которые делали их глаза буквально демоническими, открывая моему ошарашенному взору то, что их глаза светятся так же нереально ярко, как и глаза Рита!

Невероятные, красивые и удивительные глаза!

Невозможно синие у Севы, словно бесконечно глубокий океан, и голубые, словно чистое небо у Люциуса!

— Такую красоту от меня прятали! — ахнула я, широко улыбаясь на смех Севы и уже наверное не сильно удивляясь, когда увидела его длинные, острые клыки.

Теперь вся картинка происходящего с щелчком вставала на свое законное место пазик в пазик.

И почему мужчины всегда так необычно говорили и улыбались, и почему иногда мне казалось их поведение странным, что я списывала на простой факт, убеждая себя в том, что они просто не привыкли жить в городе.

Отчасти это было верным, но остальная часть теперь стала очевидной — тяжело разговаривать и улыбаться нормально, когда у тебя самые настоящие клыки, как и положено быть у крупных хищников.

Какие же красивые они все были, и какие невероятные чувства пробуждались во мне, когда я понимала, что больше от меня никто не прячется и не пытается скрывать свою сущность.

Мне доверяли!

Меня приняли в их большую в прямом смысле этого слова семью!

Могли ли быть что-то более ценное и волнительное?

— Сева, и как только вы…

Я не успела закончить свою мысль про то, что мужчинам приходилось ходить в ужасных и явно неудобных линзах, обязательно вздрогнув бы от раскатистого низкого смеха, если бы до этого никогда не слышала голоса Отца.

Только это смеялся не он.

И когда из-за плеча Севы появился еще один огромный мужчина, я уже даже не удивилась. Почти.

Ну, по крайней мере, не его высоченному росту под стать остальным.

И не мышцам, которые выпирали и красиво перетекали от каждого его движения под удивительной золотистой кожей, словно он много и долго находился под солнцем.

И наверное даже не копне волос по плечи, таких густых и немного растрепанных, отчего мужчина походил скорее на льва, чем на мишку.

Но вот отчего я не смогла сдержать удивления, так это от его глаз!

Они были почти желтые! Как у тигра…или словно спрятанное в ночи солнце Арктики спало вокруг черного зрачка этого великана, который смеялся от души, хлопнув по мощному огромному плечу Севу:

— Сева?! Вы серьезно?!

Я смущенно застыла, не понимая, что сказала не так, когда Мия мягко улыбнулась мне, потянув за собой в дом:

— Теперь мы можем быть до конца честными! Имена наших мужей — Север и Лютый.

Идем скорее, мы все тебе расскажем.

К концу этого фееричного и насыщенного дня, я совершенно точно знала только одно — я совершенно ничего не знаю о том мужчине, в которого была безумна влюблена!

Даже его настоящего имени!

Уже к ночи обласканная вниманием, помытая, накормленная, отдохнувшая и пребывающая в легком шоке, я лежала в своей кровати новой спальни, во все глаза глядя на Рита, и всеми силами пытаясь переварить полученную за день информацию.

— Нефрит?

— Да, это мое имя.

Он лежал рядом на другом конце кровати, напряженно вытянувшись и не шевелясь, словно ему вбили кол не только в позвоночник, но и в каждый палец, при чем, не только на руках, но и даже ногах, пока мои руки так и тянулись прикоснуться к нему, хотя бы кончиками пальцев.

Между нами можно было выложить три ряда подушек.

И было ощущение, что Рит сделал бы это непременно, если бы в комнате их было нужное количество!

Вернее, Нефрит…

— Красивое имя, — чуть улыбнулась я, понимая, что всех сразу запомнить у меня никак не получится, но вот имя Рита врезалось в мозг сразу же. Было бы странно, если бы все было иначе! — Тебе очень подходит…

Он кивнул, снова замолчав и словно не зная, что сказать еще, просто давая мне возможность как то разложить по полочкам уже то, что я узнала за сегодня стараниями девочек и Севера.

Про кланы медведей, которые они называли «род».

И про то, что мишки — это особый вид и вовсе не оборотни, а Берсерки.

И даже про то, как они появились по красивой и завораживающей легенде, которую любезно рассказал Север, пока валялся с нами на кровати сзади Мии, положив аккуратно свою большую широкую ладонь на ее выпуклый животик.

В огромном деревянном доме оказалось полно народа.

Вернее, не совсем так.

Полно именно Берсерков!

Всех родов!

Хотя Злата сказала, что теперь их стало в десятки раз меньше, чем было изначально, когда Гризли вернулись почти в полном составе в свои земли, и здесь остались лишь те, кто хотел продолжать учиться.

Господи, какими же огромными все они были!

Различать их по родам я научилась сразу.

Благо. что во внешности каждого были свои изюминки: вот у Бурых была золотистая, обласканная солнцем кожа и всегда улыока до ушеи. полярные все как один были блондинами и ходили с косами. Гризли были самыми шумными и черноволосыми. А Кадьяки…ох, самые красивые!

И семья у Нефрита была очень веселой. задорной, громкой, вечно голодной. но зато душевной и до чертиков искренней!

Теперь голоса братьев и девочек я слышала на кухне, через настежь открытую дверь спальни, которую Нефрит оставил именно в таком состоянии, словно большой намек на то, что обнимашек сегодня я не дождусь.

Он вообще выглядел излишне напряженным и сдержанным, каким не был никогда…и это меня начинало расстраивать!

— Нефрит Лада. идите к нам, дети! — пророкотал Отец из кухни, без труда перекрывая своими басами все остальные голоса. которые раздавались как равномерный гул, — Ужин готов!

Конечно же, Нефрит подскочил первым, осторожно протягивая мне свою ладонь. словно боялся, что я укушу его за каждый палец, и легко поднимая с кровати, чтобы пропустить вперед по длинному коридору. бесшумно вышагивая сзади босыми ногами.

Есть мне не хотелось совершенно!

Слишком много было впечатлений, чтобы впихнуть в себя еще и еду. но мне нравилась атмосфера этого дома. сердце которого было именно на кухне, где всегда слышались голоса или смех. а иногда рычание, отчего я пока еще вздрагивала, испуганно прислушиваясь, не случилось ли чего.