— Ты сломал ему три ребра, ключицу, челюсть и нос, он два месяца провел в госпитале.

— Я послал ему букет и открытку с пожеланиями скорейшего выздоровления, и оплатил больничные счета, и этот милый человек согласился не подавать на меня в суд.

Терри некстати вспомнила о том, что прежде, чем ударить, Кит раз десять, не меньше, вежливо попросил того липучего, приставучего идиота убрать руки, и уж совсем некстати подумала о том, как здорово Кит ему врезал — тот перелетел аж через всю комнату и приземлился головой в чаше перцового пунша. Ах! Терри велела себе собраться и попытаться объяснить мужу разницу между любовью и липкой лентой-ловушкой для мух.

— Я знаю, ты себя чувствуешь так, словно я давлю на тебя…

— Давишь? Нет, ты вовсе на меня не давишь. Ты…

Кит надолго замолчал, видимо, подбирая нужные слова, и Терри видела, как его благородное и мужественное лицо затягивают грозовые тучи и мглистые туманы.

— Нет. Извини, ты не давишь. Ты просто помешалась. Свихнулась. Спятила. Слетела с катушек. Последние три-четыре года мы с тобой разговариваем только о детях, будто в мире нет других тем для бесед. Ты рыдаешь навзрыд, стоит тебе увидеть младенца или беременную женщину. А вечерками ты вяжешь пинетки и другие малышовые одежки…

Терри вскрикнула, как выпавший из гнезда птенец.

— Я отдаю вещи для малышей в сиротский приют!

— Понимаю, дорогая, ты хочешь что-то сделать для бедных брошенных малюток, но и ты пойми. Когда ты постоянно плачешь и вяжешь пинетки, я действительно начинаю беспокоиться о своем душевном здоровье. И о том, что наша с тобой близость стала терять для меня былой шарм. И о том, что мне завтра на работу…

— Вы поссорились? — спросила Виктория, хмурясь.

— Не помню, когда мы последний раз так ужасно ссорились… может быть, вообще никогда. Кит забрал собаку, развернулся и ушел. Я думаю, он пошел к ней. К той женщине.

— К какой женщине?

— К своей любовнице.

4

Кит проснулся далеко за полдень. Первым, что он увидел при пробуждении, была оленья голова на стене, взиравшая на него с навеки остекленевшим укором в карих глазах.

— Доброе утро, дорогая, — вежливо поздоровался Кит.

Голова не ответила. Это была на редкость молчаливая голова. Но уж лучше голова без тела, чем тело без головы.

Кит позволил себе несказанную роскошь неторопливо выбраться из кровати, неторопливо принять душ и неторопливо одеться. Как раз, когда он закончил собираться, в спальню заглянула горничная, подала кофе и, раскланиваясь, сообщила их милости, что завтрак готов. Леди Ланкастер и миссис Джерсей отправились за покупками и прихватили с собой маленького Максимилиана, обещали вернуться к обеду.

— А герр Джерсей?

— Нет, сэр, хозяин еще не вернулся. Тоже обещал, что будет к обеду. И того джентльмена я попросила подождать…

— Какого еще джентльмена?

— Мистера Чамберса, сэр.

На ловца примчался и зверь. Превосходно.

— Где он?

— В библиотеке, милорд.

Кит отпустил горничную, прихватил чашку кофе и направился в библиотеку. Маг, чародей, астролог и ясновидящий в одном лице — м-р Чамберс — бродил туда-сюда среди высоких книжных стеллажей красного дерева.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался Кит, закрывая дверь.

Завидев их милость, Чамберс оцепенел, но почти сразу опомнился и станцевал ригодон высочайшего почтения. Как-то чрезвычайно ловко он растекся перед Китом на полу униженной лужей, заискивающе бормоча изощренные комплименты и норовя поцеловать Киту руку или, на худой конец, край ботинка.

Признаться, Кит оказался под впечатлением. Перед ним часто лебезили и раскланивались, но со столь редким усердием и искусством — весьма немногие. Профессионализм в людях Кит ценил и уважал, но… не в областях закабаления и облапошения, увольте.

— Эээ, — протянул он, отпихиваясь от липкого чародея, — полегче… как вас там?

— Чамберс. Соломон Чамберс, милорд. К вашим услугам.

— Сердечно рад, — пропел Кит в угрюмом миноре и врезал Чамберсу в солнечное сплетение. Без особого садизма, но Чамберсу хватило с лихвой. Прорицатель позеленел, свалился на пол и скорчился, протяжно подвывая. Этого он явно не предвидел.

Покуда недальновидный ясновидящий корчился и выл, Кит неторопливо выпил кофе и угостился сигаретой. Раздавив в хрустальной пепельнице тлеющий окурок, поднял Чамберса с пола, отряхнул и усадил в зеленое бархатное кресло.

— Вам лучше?

— Да, сэр. Гораздо. Благодарю за беспокойство. Я все понимаю.

Кит сел в кресло напротив, разглядывая Чамберса. С ясновидящим шарлатаном он встречался в связи с теми жуткими выборами, как помнится. За минувшее время Чамберс не изменился, разве масляно округлился — от сытой и обеспеченной жизни, надо полагать. На вид чародею было что-то около пятидесяти, одет ярко и пестро, обвешан с головы до ног золотыми цепочками, массивными перстнями, оберегами и амулетами. У Чамберса была кудрявая шевелюра, ухоженная козлиная бородка, загибающийся крючком нос и два крохотных, злющих поросячьих глаза, причем левый косил по замысловатой траектории.

— Что же вы такое понимаете, мистер Чамберс.

— Что вы до крайности потрясены случившимся. Поверьте, я тоже потрясен варварским, бесчеловечным…

— Вы-то с какой стати потрясены? — перебил Кит. — Вы же и предсказали Гордону, что на него совершат покушение.

— К сожалению, господин губернатор не внял моим предупреждениям, — заметил Чамберс с невыносимо постной миной.

— Господин первый вице-губернатор, временно исполняющий обязанности губернатора, — уточнил Кит, слегка кривясь.

— А вот это сущая безделица, по-моему, — ответил Чамберс на диво хладнокровно.

— Безделица? Правда?

— Согласитесь, дело не в должности, а в человеке, который занимает эту должность.

Кит вытряхнул еще одну сигарету из портсигара, чувствуя себя так, будто они играют в пинг-понг, причем он нарвался на неожиданно сильного противника.

— Вас допрашивали?

— Разумеется, милорд. Я совершенно добровольно согласился сотрудничать со следствием, мне скрывать нечего, совесть моя чиста. Правда, боюсь, они опять меня не слушают, жаль.

— Что вы им успели наболтать.

— Вам не кажется странным, милорд, что спустя десять дней после покушения следствие не продвинулось ни на полшага, а напротив — все дальше заходит в тупик? Что профессионалам высочайшего уровня не удалось установить личность этого человека, уж не говоря о мотивах и причинах его одиозного поведения? Кто он? Откуда взялся? Ни единой ниточки, ни одной зацепки. Если вы видели пленки с записью покушения, — а вы, конечно, видели, — то не могли не заметить, что этот человек действовал по четкому плану, расписанному буквально по секундам. Как это возможно? Откуда он получал необходимые сведения? Как сумел миновать экстраординарные кордоны безопасности?