Витовт, смирив свою немереную гордыню, отправил посланцев, жаловался на вконец разошедшихся соседей – на орденских немцев, на чехов Яна Жижки, а самое главное, на своего ненаглядного родственничка, польского короля Ягайло. Просил унять нахала. Даже про самого папу римского Мартина худые слова говорил!

– Что ж, уймем, – не скрывая радости, потирал руки Егор. – И с папой сладим. Пока посольство сладим, пока то да се… Федор!

– Да, великий государь? – подскочил к трону старший дьяк.

– Посольство к литовскому князю возглавишь… по пути заедете в Орден, к польскому королю, в Чехию…

– Осмелюсь, великий государь, возразить – в Чехию-то не по пути будет.

Великий князь усмехнулся:

– Неважно, сделаешь так, чтоб по пути было. К Витовту – последним.

– А в Москву…

– Туда я уже людишек отправил – всю охрану в монастырях ближних в свои руки возьмут.

– Ох, князь, князь…

Из соседней горницы подала голос великая княгиня Елена. Сидела себе там тихонечко, якобы крестиком вышивала – вроде и нет ее, а каждое слово слышала, вникала!

– Что, милая?

– Змеища-то, Софья, хитра вельми!

– Опять ты за старое! – рассердился Егор. – Сказано ведь – нет ей из обители ходу. Федор!

– Да, великий государь?

– Ты про мятежников затаившихся не забудь, допрежь как уехать, дай своим людям указку.

Дьяк улыбнулся:

– Дал уже, княже. Рыкову, да при нем Авраамий наш будет. Не сомневайся, розыск проведут справно.

Почти в центре славного города Сарай-ал-Джедид, точнее, в той его части, которая ближе к южному краю, меж старой мечетью Омара и католическим костелом Святой Марии, располагался каменный домик в два этажа, с небольшим, но уютным садом, летней кухонькой и воротами, выходящими в сквер с бьющим среди акаций и сирени фонтаном в виде четырех вставших на хвосты рыб. Домик сей и сад раньше принадлежали одному сотнику, нынче сбежавшему с Джелал-ад-Дином, и по этой причине был аннексирован вновь обретшей власть ханшей. Аннексирован и передан во владение новому хозяину – верному Азату, начальнику дворцовой стражи. Сам молодой человек долгое время все никак не мог въехать в свое новое жилище, все мешали какие-то неотложные дела, и только вот ближе к зиме…

Азат с Марой хотели переселиться без лишнего шума, да не вышло – Одноглазый Носрулло с тайными своими стражами увязался, типа – помочь с вещами, а на самом деле – выпить. Да и вещей-то никаких не было, окромя старого сундука с посудой, одежды да малой толики драгоценностей, полученных за службу Азатом и отложенных на черный день запасливой его супругой. Даже игрушек у сынишки не было, за неимением каковых мальчуган играл драгоценными камнями да катал по полу монеты.

– Ничего, что он твоим кольцом играется? – обняв мужа за плечи, тихо спросила Мара.

– Каким кольцом?

Скосив глаза, Азат углядел в руках сына золотой перстень с большим синим сапфиром – малыш как раз лизнул камень языком и принялся вертеть игрушку дальше.

– А перстенек-то нехороший… – поставив стакан на стол, Носрулло повалился на пол, и, выхватив из рук ребенка кольцо, повернул камень… – Секрет здесь есть – видите, порошочек? Думаю, яд, я такие перстни видел. Это что же, Азат, великая Айгиль тебе такое колечко преподнесла самолично?

– Да нет вроде. – Юноша повел плечом и нахмурился. – Не Айгиль…

– Ва, Аллах! Это же того шайтана кольцо, – вспомнил вдруг Одноглазый. – Которого мы с великим государем под этими окнами взяли… да помнишь.

– Припоминаю, – отрывисто кивнул Азат. – И где сейчас тот шайтан? Мы его что, до сих пор не казнили?

Тайный страж почесал голову:

– Да вроде и не успели, забыли просто. Думаю, он так у греков и сидит до сих пор, а им все недосуг напомнить. И государь про него, видно, забыл… Ничего, господин мой, завтра же с этим злодеем разберемся!

– Разбирайтесь, – зевнул молодой человек. – А сегодня поздно уже…

– Ничего и не поздно, – взяв сынишку на руки, неожиданно промолвила Мара. – И вино у нас еще есть… Не откажите выкушать, уважаемый господин Носрулло!

На окраине, у южных ворот, в частной земляной яме – зиндане, – принадлежащей некоему господину Алибеку, томился лишь один узник, все остальные, в преддверии священного праздника Рамадан, были выпущены на волю – кого-то простили кредиторы, а кто-то и сам выплатил большую часть долга. А вот с этим надменным литвином вышла заминка – тот сидел не как должник, а по просьбе… ох, таких высоких лиц, что и подумать страшно, тем более – беспокоить их надоедливыми напоминаниями. Вот уважаемый Алибек и не беспокоил, справедливо полагая, что когда надо будет, так высокие господа об узнике вспомнят, и торопить их – упаси Аллах! Хозяин зиндана был человеком не злым и не жадным, узников своих голодом не морил, хотя и не перекармливал… ну и многое подавали добрые люди – просто, под присмотром нанятых стражников, бросали подаяние вниз, через прутья деревянной решетки, снабженной навесным замком надежной новгородской работы.

Вот и сейчас, несмотря на поздний час, у ямы послышались чьи-то шаги…

– Кто там еще? – высунулся из своей будки стражник. – Опять ты!

Он узнал того скуластенького белобрысого парня, что уже приходил в третий раз… теперь ясно, к кому.

– Завтра приходи, бача, нынче уже поздно.

Мальчишка улыбнулся, жалобно и как-то беззащитно, да развел руками – мол, не понимаю, не знаю здесь ничего…

– Завтра, говорю тебе, завтра! Понял? – рассерженно повторил страж. – Э, шайтан!

Он хотел было ударить надоедливого отрока ногою… да вот беда, промахнулся, и как-то так вышло, что, упав, ударился затылком о камень… А ведь белобрысый-то пытался бедолаге помочь, протянул руки, подхватил… Точненько, точненько о камешек! Затылком. На все воля Аллаха, увы.

Пнув бездвижное тело стражника ногой, юноша тут же подобрался к яме, посмотрел на висевшую в небе луну и тихонько позвал:

– Герр Михаэль, вы тут?

– Кто здесь говорит по-немецки?! – глухо переспросили из ямы. – А ну, подойди…

– Наконец-то ты меня позвал…

Белобрысый ловко открыл замок и, отодвинув решетку, бросил в узилище заранее прихваченную с собою веревку:

– Сможете выбраться сами?

– Да уж попытаюсь…

Снизу раздалось пыхтение, видать, потерявшему силы узнику подобное упражнение далось нелегко… но он все-таки выбрался, глянул… и потрясенно моргнул:

– Анна?! Ты… ты как здесь?

– Я все время была с тобой рядом, Михаэль. Чем могла – помогала. Ждала, что позовешь… надеялась. Не думай, что это так уж легко – ждать.

– Анна…

– Идем, милый. Нас ждет корабль.