Ещё одна хорошая новость – приобретение контрольного пакета акций «Нью-Йорк Таймс» компанией, которой пока руководила моя супруга. Правда, обошлось это удовольствие в двенадцать миллионов долларов, что изрядно опустошило наш бюджет, но выгода от такой покупки была очевидна.

– На финальной стадии переговоров миссис Бёрд проявила себя настоящим профессионалом, – выдал комплимент Саймон в адрес чуть зардевшейся Вари.

А затем мы со Стетсоном распрощались, а с Варей в специальной комнате с запирающейся снаружи дверью до утра остались наедине. Не думал, что мои чресла хранят в себе такой запас сексуальной энергии, я делал это, словно в последний раз, и под утро жёнушка выглядела обессиленной, но счастливой.

– Как бы после этой ночи нам не пришлось третьего рожать, – целуя меня на прощание, прошептала мне на ухо Варя.

– Почему и нет? Лично я не против.

– Ты что, я уже старуха…

– Я тебе дам – старуха! Ты ещё любую молодку за пояс заткнёшь.

Полный светлой грусти, храня кожей тепло её пальцев, я отправился в библиотеку. Сегодня я собирался вплотную заняться переплётом.

Да-а, я в очередной раз убедился, что каждое дело нужно доводить до конца. Именно эта мысль пришла мне в голову, когда во время следующего визита – уже без Вари – Стетсон сообщил новость, от которой у меня едва глаза не полезли на лоб. Оказывается, правая рука Сальвадо и его официальный адвокат Мичел Мария Хименес каким-то чудом сумел выжить после того, как я распорол ему глотку, а на память о той ночи у него на шее, словно у Бендера после бритвы Кисы Воробьянинова, остался приличных размеров шрам. Правда, в отличие от Остапа Сулеймана Ибрагима Берта Мария Бендер-бея, прикрывавшего свой шрам длинным шарфом, мексиканец предпочитал сорочку с высоким воротником и галстук. Обитал он в данный момент там же, в Тихуане, но, словно паук, закинул свои сети и в Штаты, и, разумеется, в Колумбию, опутав по пути несколько стран Карибского бассейна. Именно Хименес, получив от своего босса весточку, взялся за разработку операции по подставе человека, засадившего Сальвадо в тюрьму, а его самого едва не отправившего на тот свет.

Всё это выяснили люди Толсона, раскрутившие Сальвадо на признательные показания. Подробностей Стетсон не знал, видно, рангом не вышел, но и того, что он мне сообщил, хватило, чтобы моё сердце перешло в галоп. Опять же, припёртый к стенке Кантор разговорился и сдал Хименеса, с которым поддерживал непосредственный контакт.

– Так что, мистер Бёрд, – с трудом сдерживая улыбку, заключил Стетсон, – не хочу бежать впереди паровоза, как говорит Галина, но мне кажется, надолго вы в тюрьме не задержитесь. Потому, думаю, мы ещё немного погодим с открытием отеля.

– Ты даже не представляешь, Саймон, как сейчас поднял мне настроение! Буду молиться за успех нашего предприятия. Поверь, нет ничего хуже, чем лишиться воли, зная, что ты ничего противозаконного не совершал. Во всяком случае, того, за что тебя сажают.

Надо ли говорить, что последующие дни в ожидании новых вестей я не находил себе места. Это не укрылось ни от моего сокамерника, ни от Морриса, ни от Диксона. Невзирая на статус и ранг, всем троим в ответ на их расспросы я сказал одно и то же: моё дело приобретает новый поворот. Пока же больше никаких подробностей, так как по старинной русской традиции боюсь сглазить. Да и сам не знаю многих нюансов.

Три дня спустя меня в наручниках посадили в автобус и отправили на процесс по делу о моём избиении и по убийству Молчуна Лу. Я выступал по одному случаю в качестве потерпевшей стороны, по другому – как свидетель, вторым свидетелем стал один из двух надзирателей, которые первыми прибыли на место разборки. По итогам судебного заседания Пабло Эстебан получил пожизненное, и отбывать срок его отправили на остров Терминал.

Подельники Пабло, которые всё никак не могли выбрать нового предводителя, моё возвращение встретили свистом и угрозами. Впрочем, подходить ко мне опасались, в том числе и потому, что моей охраной с некоторых пор занимались не только надзиратели, бдительно следившие за передвижениями мексиканцев, но и люди Лански. Тот же Лука, несмотря на свои скромные габариты, показался мне довольно квалифицированным бойцом, да и умело припрятанная заточка всегда была при нём. Правда, постоянное присутствие поблизости Луки немного напрягало, но хотя бы в библиотеке я мог побыть один.

Между тем события набирали оборот, и новость об аресте Хименеса я узнал, как это ни странно, из пришедшего в библиотеку свежего номера «Лос-Анджелес Таймс». Подробности ареста не сообщались, но я без труда догадался, что, коль адвокат сидел в своей Тихуане безвылазно, то фэбээровцам пришлось самим наведаться к нему в гости и попросту выкрасть недорезанного ублюдка. Браво, мистер Толсон! Вот что значит настоящий, верный друг, как пелось в одной детской песенке. Никогда не думал, что буду так благодарен директору Бюро. Если выйду на свободу, с меня ящик самого дорогого виски.

Периодически Стетсон меня информировал, как проходит следствие. С большим воодушевлением я воспринял новость о том, что Хименес под угрозой смертной казни сдал имя конкретного исполнителя, который и нож из моего дома выкрал, и прирезал несчастного Брейквика. К сожалению, взять его представлялось задачей нелёгкой, так как этот тип скрывался в одной из стран Южной Америки.

В середине марта 1952 года, буквально за несколько дней до церемонии вручения «Оскаров», на которые, как обычно, претендовало несколько моих фильмов, за мной в библиотеку пришёл надзиратель и велел идти к директору. Тот принял меня с широкой и немного грустной улыбкой. Даже похлопал по плечу.

– Итак, мистер Бёрд, у меня такое чувство, что вы и впрямь надолго у нас не задержитесь. Ваше дело отправили на доследование.

– Спасибо за хорошие новости, мистер Диксон.

– А завтра… – Директор сделал торжественную паузу. – Вашими стараниями мы открываем комнату отдыха с телевизором, бильярдом и настольным теннисом. Несмотря на ужесточение режима после памятной вам истории мне удалось добиться разрешения на неё. Она будет открываться после ужина и закрываться перед отбоем.

– И это неплохая новость. Но на сколько же человек она рассчитана? – начал прикидывать я в уме.

– Нет-нет, всех скопом туда никто не пустит. Право посетить комнату будут иметь лишь те, кто соблюдает внутренний распорядок тюрьмы и сотрудничает с администрацией. А таких, к сожалению, не так и много. Но я рад, что вы входите в их число. И знаете что, давайте прямо сейчас туда спустимся, и вы сами оцените.

Я по достоинству оценил комнату отдыха. Новенький бильярдный стол, телевизор на прикреплённом к стене кронштейне, перед ним в три ряда стулья с мягкими сидушками, в углу – пара кресел и круглый столик с журналами на военные, исторические и темы, посвящённые спорту и здоровью. Скромно, но со вкусом.

Вечером 20 марта вместе с другими зэками я смотрел прямую трансляцию из голливудского RKO Pantages Theatre с 24-й церемонии награждения премией «Оскар». Мои фильмы в общей сложности отхватили девять «Оскаров». Так что другим претендентам на статуэтки, в том числе картинам «Американец в Париже», «Место под солнцем» и «Трамвай „Желание“» с ещё молодым Брандо пришлось потесниться. Свои награды они получили, но явно в меньшем количестве, чем могли бы, не составь им конкуренцию картины студии Barbara Films. Правда, при отбое пришлось возвращаться в блок, и подробную информацию о разошедшихся «Оскарах» я узнал позже из газет.