— Нужны ли все эти анатомические детали? — спросил Джонсон. Он взглянул на Елену, но не нашел у нее поддержки.

Айзенменгер, не обращая на него внимания, продолжил:

— Чтобы проделать то, что проделали с Никки Экснер, то есть вытащить из тела весь тонкий кишечник и развесить его, как сосиски на веревочке, кому-то пришлось изрядно потрудиться. А для того чтобы это получилось так аккуратно, надо заранее набить на этом руку.

— Этот факт вряд ли может нам помочь, — заметил Джонсон. — Все наши подозреваемые имеют достаточный опыт по этой части.

— Включая вас, — добавила Елена, обращаясь к Айзенменгеру.

Доктор улыбнулся:

— Да, конечно. Нет сомнения, что тут потрудился мастер. Желудок, который представляет собой тонкостенный мешок, наполненный непереваренной пищей и нависающий над кишечником, был не тронут. Печень, также закрывающая часть кишечника, осталась цела.

— И на что это указывает? — спросила Елена. По ее тону трудно было определить, то ли она действительно пытается вникнуть в слова доктора, то ли все эти научные и, с ее точки зрения, бесполезные детали ей уже надоели.

— Я бы сказал, что это указывает на юг, — ответил Айзенменгер и, прежде чем Елена успела взорваться, добавил: — Вы знаете, что с самого начала удивило меня? Матка.

— Ее ведь вырезали? — рассеянно спросил Джонсон, просматривая заключение.

— Да, это и показалось мне самым странным. Природа упрятала этот орган в глубине таза, довольно далеко от тонкого кишечника. Когда вы заняты удалением тонкого кишечника, вы просто не можете случайно прихватить матку. А между тем она была единственным органом, кроме кишечника, который убийца удалил.

Елена вдруг оживилась — ее недомогание как рукой сняло.

— Ее удалили специально? Вы на это намекаете?

— Да, мне так кажется.

— Но зачем? — переспросила она, и тут же догадка осветила ее лицо. — Она была беременна?

— Да нет, не была, — вмешался Джонсон. — В вашем заключении говорится, что полость матки была пуста.

— Там говорится также, что в стенке матки были обнаружены фиброзные образования.

— И что это значит?

— Я думаю, что у нее уже в двадцатилетнем возрасте образовалась там опухоль, но весьма необычная.

— Я опять ничего не понимаю! — призналась Елена.

Айзенменгер вопросительно посмотрел на Джонсона, но тот тоже пожал плечами.

— Я считаю, что матка, найденная на месте преступления, принадлежала не Никки Экснер. Ее подменили. Весь этот спектакль с выпусканием кишок и четвертованием был поставлен лишь для того, чтобы скрыть, что у девушки вырезали матку и заменили ее другой.

Наступила тишина. Джонсон и Елена никак не могли переварить услышанное. Айзенменгер поднялся и подошел к окну. Во дворе накрапывал дождик, который даже не в силах был очистить от пыли кустарник, а просто превращал ее в грязь. В кустах в дальнем углу сада что-то шевельнулось. Вероятно, какая-нибудь птица.

Джонсон что-то произнес, но доктор не расслышал его слов.

— Что вы говорите?

— Как вы докажете, что это не ее матка?

— Возьму образец любой ткани тела Никки Экснер и сравню его с образцом из матки. Результат можно получить через несколько дней.

— А где ее матка? Если бы могли ее найти… — начала Елена, но Айзенменгер перебил ее:

— Наверняка ее больше не существует. Достаточно было сунуть ее в мешок с прочими клиническими отходами. Их уничтожают каждую неделю.

Лицо Елены омрачилось.

— По крайней мере, мы теперь знаем, зачем все это было проделано с телом девушки, — обронил Джонсон.

— Я думаю, мы знаем больше. Мы знаем мотив и можем предположить, кто это сделал.

— Ну-ка, ну-ка, объясните поподробнее! — заинтересованно произнесла Елена, подавшись вперед. Айзенменгер подивился тому, как быстро менялось ее настроение — от угрюмой замкнутости до живой заинтересованности.

— Непосредственной целью убийства и вообще всего этого спектакля была необходимость удалить матку и отвлечь от нее внимание. Следовательно, она была беременна, и кто-то очень хотел это скрыть. Если ограничить круг подозреваемых теми, кто мог легко проникнуть в музей после закрытия, то остаются Гамильтон-Бейли, Рассел, Билрот, Либман и я. Надо выяснить, кого из них настолько пугала беременность Никки, что он решил убить ее. Не думаю, чтобы это могло особенно беспокоить Тима Билрота. Вы согласны? Вполне вероятно, что у него масса незаконнорожденных детей — одним больше, одним меньше, только и всего.

Впервые с тех пор, как Айзенменгер познакомился с Еленой, он увидел на ее лице настоящую радость.

— Да, конечно!

— Мамашу Либмана кондрашка хватит, если ее ребеночек внезапно объявит, что стал отцом, но не думаю, что он стал бы мочить кого-нибудь из-за этого, — заметил Джонсон.

— И не забывайте, в какой шок его самого повергла вся эта картина.

Джонсон кивнул. Он действительно забыл, в каком состоянии пребывал тогда Либман.

— Значит, остаются Рассел и Гамильтон-Бейли, — подытожила Елена, но Айзенменгер тут же добавил с улыбкой:

— И я. Нельзя исключать никого.

— Но Рассел не женат, — сказал Джонсон. — Был ли у него достаточный мотив? Тот факт, что он заделал Никки Экснер ребенка, вряд ли вызвал бы в школе большой переполох.

— Не скажите, — отозвался Айзенменгер. — Медицинская школа не потерпела бы, если б выяснилось, что второкурсница забеременела от одного из профессоров — не важно, женатого или нет. К такому преподавателю были бы приняты строгие дисциплинарные меры — вплоть до увольнения. Поблажки не дали бы ни Расселу, ни Гамильтону-Бейли, ни кому другому. Все это, — добавил Айзенменгер, ревниво оберегая свое равенство с остальными преподавателями медицинской школы, — справедливо и в отношении более мелких фигур вроде меня.

— Минуточку, — оживился Джонсон. — Давайте все же расставим все точки над «i», прежде чем набрасываться на кого-либо с наручниками. Во-первых, если найденная матка действительно принадлежит не Никки Экснер, то откуда она взялась? Вряд ли ее легко можно достать даже в медицинской школе или больнице.

— Да, обычно это нелегко. Когда удаляют матку в операционной, то ее, как правило, сразу помещают в формалин, после чего для нашего убийцы она становится совершенно непригодной. Однако мы в патологическом отделении проводим исследования, для которых нужны удаленные матки в свежем виде. Если их доставляют к вечеру, то мы оставляем их в холодильной камере до следующего дня. Я думаю, именно таким путем и добыли этот экземпляр.

— Но это значит, что пропажу матки из камеры должны были обнаружить, ведь ее нельзя было заменить маткой Никки Экснер, если та была беременна!