Она посмотрела на него и обратилась к Аллейну бесцветным голосом:

– Я решила все рассказать. После того, как мы ушли с бала, и до того, как приехали в «Матадор», капитан Уитерс возил меня в своей машине. Я боялась мужа. Я видела, как он следил за мной. Мне хотелось поговорить с капитаном Уитерсом. Я боялась сказать об этом прежде.

– Понимаю, – кивнул Аллейн. – Вы подтверждаете это, капитан Уитерс?

– Да, это правда.

– Прекрасно. Теперь, возвращаясь к Марсдон-Хаусу. Вы сказали мне, что примерно в час ночи находились в гостиной на верхнем этаже.

– Там я и был.

– Вы умолчали о том, что заходили также в комнату с телефоном.

Уитерс выразительно посмотрел на миссис Хэлкат-Хэккетт. До этого она следила за ним, как испуганное животное, но как только он уставился на нее, тут же отвела взгляд.

– А с какой стати я должен был это говорить?

– Вы были в Зеленой комнате вместе с миссис Хэлкат-Хэккетт перед тем, как перешли в другую гостиную. Потом вернулись туда вот за этим.

И Аллейн вытянул вперед руку. Семь голов повернулись за этим движением. Семь пар глаз устремились к золотому портсигару с вделанным в него драгоценным медальоном.

– И что, если вернулся?

– Где лежал этот портсигар?

– На столе в комнате с телефоном.

– Когда я спросил вас вчера, слышали вы, как лорд Роберт говорил по телефону из этой комнаты или нет, а мы знаем, что это было в час ночи, вы заявили, будто не слышали.

– Когда я забирал портсигар, в комнате никого не было. Я сказал вам, что чуть раньше слышал звук, какой бывает при наборе номера. Если это был Госпелл, могу предположить, что к моменту моего прихода он уже ушел.

– Есть ли какая-либо причина, по которой кто-нибудь, скажем, сидящий вон там, в углу, мистер Димитри, не мог войти в ту комнату с телефоном после того, как вы с миссис Хэлкат-Хэккетт покинули ее и до того, как вы один вернулись туда за портсигаром?

– На мой взгляд, таких причин нет.

– Димитри, – спросил Аллейн, – случалось ли вам видеть этот портсигар прежде? Посмотрите на него.

– Никогда. Я никогда его не видел. Не понимаю, почему вы спрашиваете. Я никогда его не видел.

– Возьмите его в руки. Приглядитесь поближе.

Димитри взял портсигар. Аллейну был виден приклеенный внутри маленький кусочек бумаги, вырезанный из «Таймс». Димитри тоже увидел его. Глаза его расширились. Портсигар выпал у него из рук.

– Вы, наверное, сам дьявол, – прошептал он, дрожащим пальцем указывая на Аллейна.

– Фокс, – сказал Аллейн, – пустите, пожалуйста, портсигар по кругу.

Портсигар стал переходить из рук в руки. Уитерс, Эвелин Каррадос и ее муж – все осмотрели его. Уитерс повертел его в руках, как уже знакомую вещицу, однако вырезка из газеты его, похоже, ничуть не впечатлила. Супруги Каррадосы совершенно безучастно осмотрели его и передали дальше. Миссис Хэлкат-Хэккетт открыла портсигар и уставилась на клочок бумаги.

– Этого раньше здесь не было, – сказала она. – Что это? Кто это приклеил?

– Прошу прощения, – сказал Аллейн. – Портсигар не пострадал. Наклейку очень легко устранить.

И забрал у нее портсигар.

Внезапно Димитри вскочил. Фокс, не спускавший с него глаз, передвинулся и встал перед дверью.

– Сядьте, мистер Димитри, – распорядился Аллейн.

– Я ухожу. Вы не имеете права больше держать меня тут против моей воли. Вы обвиняете, угрожаете, вы лжете! Говорю вам, я этого больше не потреплю. Я невиновный человек, человек с определенным положением, имеющий высокопоставленную клиентуру. Я свяжусь с адвокатом. Боже, дайте мне пройти!

Он бросился вперед. Аллейн поймал его за одну руку, Фокс – за другую. Димитри яростно вырывался. Помощник комиссара нажал кнопку на столе, дверь открылась, и в комнату вошли два человека в штатском. За ними, в секретарской, из-за спин других сотрудников Ярда в комнату заглядывали изумленные Бриджет, Дэвидсон и мисс Харрис.

– Присмотрите за ним, – сказал Аллейн.

Вошедшие полицейские крепко ухватили под руки беззвучно разевающего рот и задыхающегося Димитри.

– Ну, ну, утихомирьтесь, – приговаривали они.

– Леди Каррадос, – спросил Аллейн, – готовы вы официально обвинить этого человека?

– Я безусловно обвиняю его.

– Через несколько минут, – обратился к Димитри Аллейн, – вас проводят в комнату регистрации арестованных, но прежде, чем мы поговорим о точном характере обвинения… – Он бросил взгляд во все еще открытый дверной проем: – Сэр Дэниэл? Я вижу, вы еще там. Могу я побеспокоить вас на минутку?

Дэвидсон, сильно опешивший, вошел в кабинет.

– Силы небесные, Аллейн! – произнес он, уставившись на Димитри. – Что это?

– Я уверен, вы можете предоставить мне недостающую улику в одном очень запутанном вопросе. Видите вы тот портсигар?

Дэвидсон взял вещицу в руки.

– Голубчик мой, – сказал он, – да ведь это – то самое уродство, о котором я говорил вам. Экспонат из коллекции Марсдон-Хауса. Помните?

Дэвидсон подошел поближе к свету и, еще раз испуганно посмотрев на Димитри, который совершенно присмирел и только пялился на него, как человек совершенно потерянный, надел очки и осмотрел предмет.

– Знаете, я все-таки уверен, что это Бенвенуто, – сказал он, глядя на Аллейна поверх очков.

– Да, да, пожалуй. Не будете ли вы так любезны сказать нам, где вы его видели?

– В числе предметов искусства, выставленных на столике в Зеленой гостиной Марсдон-Хауса.

– Когда именно, сэр Дэниэл?

– Мой дорогой Аллейн, я же говорил вам. Где-то примерно в половине двенадцатого. Возможно, чуть раньше.

– Можете ли вы поклясться, что заметили портсигар не позднее половины двенадцатого? – настаивал Аллейн.

– Ну конечно, могу. Я больше в ту комнату не возвращался. Я готов поклясться в этом. – Он держал портсигар в своей красиво вылепленной руке. – Клянусь, что видел этот портсигар на столике в Зеленой гостиной не позднее половины двенадцатого. Так вас устроит?

Наступившую после этого тишину нарушало лишь затрудненное дыхание Димитри.

А потом вдруг, неожиданно ясно и твердо, раздался голос миссис Хэлкат-Хэккетт:

– Но этого не может быть!

– Вы не откроете портсигар? – попросил Аллейн.

Изумленно воззрившийся на миссис Хэлкат-Хэккетт Дэвидсон послушно открыл портсигар и увидел объявление.

– Будьте так добры, прочтите эту газетную вырезку, – сказал Аллейн. – Вслух, пожалуйста.

Глубоким, выразительным голосом доктор стал зачитывать нелепое объявление: