— Уры.

Напугал его русский, появившийся ниоткуда.

— Уры, — повторил солдат, показывая на руку Джейка.

— Часов нет.

Русский осклабился.

— Я-я, уры, — сказал он, тыча пальцем в старые часы «Булова» на запястье Джейка. Русский вытащил из кармана пачку банкнот и протянул их Джейку.

— Нет. Проваливай.

Тяжелый угрожающий взгляд. Кровь ударила Джейку в голову, внутри захолодело от страха. Пустынная улица. Все произойдет легко и спонтанно, как стрельба по крысам. Еще один инцидент. Но русский разочарованно отвернулся, сунув банкноты обратно в карман.

Джейк стоял и смотрел, как он уходит. Дыхание выровнялось, но улица, казалось, стала еще пустыннее. Рыночной толпы здесь не было. Если Гюнтер прав, если мишенью был он, сейчас его очень легко убрать. Нет даже свидетелей. Если б они того хотели. Он стоял, не шевелясь, еще какой-то миг. Опять Потсдам. Смертельные наперстки: убийца известен, а кто жертва — нет. Их трое. Что если жертвой был он? Его рука непроизвольно потянулась к бедру. Хорошо бы иметь пистолет. Правда, Лиз он не помог. Джейк замер. Но в тот день она его не взяла, ковбойской кобуры на ней не было. Где она? Отослали в Уэбстер-Гроувз? Он попытался вспомнить, как Рон в ее комнате складывал одежду. Пистолета не было. А это важно? Что-то тут не так.

Он взбудораженно смотрел на залитую жижей воронку. Пройдись по пунктам. Сыграй в наперстки по методу исключения. На рынке нас было трое. Заказали, естественно, одного. Но зачем кому-то убивать Лиз? Остаются двое. Один из них уже может принимать посетителей на Гельферштрассе. Он развернулся и пошел назад по улице, все еще держа руку на бедре. Когда он подошел к джипу, другой русский, читавший газету, бросил на него тревожный взгляд и отошел в сторону, будто у него действительно был пистолет.

На квартире Шеффера он застал Бреймера за чтением — казалось, той же газеты. Особняк, в котором Джо снимал квартиру, стоял как раз напротив рухнувшего дома. Армейская медсестра листала «Лайф», вполуха слушая конгрессмена, который громко зачитывал отрывки: он явно был не способен заткнуться даже у комнаты больного.

— В две тысячи раз мощнее «Таунбастера». А это была наша самая мощная бомба. В две тысячи раз. — Он взглянул на вошедшего Джейка. — О, хорошо. Он как раз спрашивал о вас. Великий день, не так ли? На этот раз все закончится быстро. — Джейк растерянно молчал, и конгрессмен протянул ему газету. — Я смотрю, вы не в курсе, — заметил он. — А еще журналист называется. После этого мы все вернемся домой. Двадцать тысяч тонн тротила. Размером с кулак. Трудно представить.

Джейк взял газету. «Звезды и полосы». США СООБЩАЮТ: АТОМНАЯ БОМБА ВПЕРВЫЕ СБРОШЕНА НА ЯПОНИЮ. Другая, почти забытая война. Город, о котором он никогда не слышал. Две квадратные мили стерты одним ударом. Месиво вокруг Алекса по сравнению — всего лишь разминка.

— Ну, теперь точно все кончено, — сказал Бреймер, но у Джейка перед глазами стояло встревоженное лицо русского у джипа.

— Как она действует? — спросил он, просматривая страницу. Таблица с характеристиками других бомб, классифицированных по возрастанию мощности.

— Об этом спрашивайте высоколобых. Я знаю только одно — она действует. Говорят, там до сих пор ничего не видно из-за дыма. Два дня. Неудивительно, что старина Гарри так круто вел себя с красными. Надо отдать ему должное — он держал все в абсолютном секрете.

Стоял самодовольный, в двубортном костюме, на террасе в Цецилиенхофе, улыбался в камеру Лиз. А туза держал в рукаве.

— Да, сэр, великий день, — сказал все еще возбужденный Бреймер. — Как подумаешь обо всех ребятах — об их возвращении домой. А домой они теперь точно возвратятся. Все сразу, слава богу.

Джейк посмотрел на его мясистое лицо: по всему было видно, что он переходит к очередной речи в клубе «Киванис». Но разве это не так? Кому хотелось, чтобы хоть один морской пехотинец погиб на берегу Хонсю? На Окинаве им пришлось выкуривать япошек из пещер огнеметами, одного за другим. Опять что-то новенькое, хуже прежнего. Бреймера снова понесло.

— Как больной? — перебил его Джейк.

— Поправляется, поправляется, — сказал Бреймер. — Благодаря капралу Келли. Слишком хорошенькая для медсестры, если хотите знать мое мнение. Но вы бы видели, как они перед ней вскакивают. Но с ней не забалуешь.

— Со шприцем в руке — это уж точно, — сказала она сухо, но ее невзрачное лицо улыбалось. Она была польщена.

— Я могу увидеться с ним?

— Джо хотел бы повидаться с ним, — сказал Бреймер сестре, которая явно всем тут заправляла. Он положил руку на плечо Джейку. — То, что вы сделали, просто невероятно. Вытащить его оттуда. Мы все вам так благодарны, уверяю вас.

— Мы — это кто?

— Мы все, — сказал Бреймер, опуская руку. — Американцы. Для нас этот парень очень важен, он один из лучших. Вы же не хотите, чтобы он попал в лапы к русским?

— Он не их любимец?

Бреймер принял это за шутку и улыбнулся.

— Не совсем. Во всяком случае — не наш Джо. — Он понизил голос. — Досадно, что так получилось с девушкой.

— Да. — Джейк пошел к двери. — Она когда приходит? — спросил он, кивнув в сторону медсестры.

— Дважды в день. Проверяет, все ли в порядке. Конечно, я, когда могу, тоже прихожу. Делаю все, что в моих силах. Джо был мне настоящей подмогой.

— Вы не могли бы организовать круглосуточное дежурство? Использовать свои связи? Здесь кому-то надо постоянно находиться.

Брайан улыбнулся:

— Ну не надо так волноваться. Он не так сильно болен. Самое трудное — заставить его лежать в постели. Рвется в бой.

— Русские один раз в него уже стреляли. Могут стрельнуть и другой. — Джейк показал на входную дверь, настежь открытую на улицу.

Бреймер обеспокоено посмотрел на него:

— А сказали, что это несчастный случай.

— Их там не было. А я был. Я все же поставил бы тут охрану.

— Вы, наверно, еще не отошли от шока. Здесь не русская зона.

— Конгрессмен, весь город — русская зона. Вы собираетесь рисковать?

Бреймер посмотрел на него — теперь уже абсолютно серьезно.

— Дайте подумать, что я могу сделать. — Даже не пытается увильнуть.

— Вооруженную, — сказал Джейк, открывая дверь.

Шеффер полулежал в постели. Голую грудь с одной стороны полностью закрывал ватный тампон с марлевой повязкой, закрепленной пластырем. В госпитале его коротко постригли, и теперь, с торчащими ушами, он выглядел лет на десять моложе — уже не ариец с плаката, без формы меньше ростом, как спортсмен-старшеклассник без наплечников. Он тоже читал газету, но как только Джейк вошел, опустил ее на одеяло.

— Ну, наконец-то. Я все ждал, когда же вы придете. Я хочу поблагодарить…