Он работает до самой свадьбы, и за день до церемонии мы все вместе идем обедать. Я бы скорее предпочла не присутствовать при этом, но было бы странным, если бы я не пошла. Поэтому я иду и сижу, болтая с Лизой и Эстер обо всем на свете, кроме свадеб, пока не кончается перерыв и не приходит время возвращаться на работу. Каким-то образом я оказываюсь рядом с Алексом, когда мы переходим Сохо-Сквер.

— Ну, удачи тебе завтра, — говорю, скрестив руки на груди и пытаясь согреться.

— Спасибо, — тихо отвечает он.

— Рейчел будет в хороших руках.

— Как-то неправильно, что снимать будешь не ты.

— Серьезно? — усмехнувшись и не веря своим ушам, искоса смотрю на него.

— Да, — отвечает он, будто защищаясь. — Понимаю, ты не захотела бы.

— Мне было бы все равно, — отрезаю. — Все нормально, и в любом случае это всего лишь работа.

Некоторое время идем молча.

— Очень холодно, — бормочу я. — Вообще начинаю ждать с настоящим нетерпением, когда наступит Рождество и я полечу домой. Никогда бы не подумала, что скажу такое.

Он слегка хмурится.

— А что так?

— Да длинная история, — отмахиваюсь я.

Мне приходит в голову мысль, что он совсем не знает меня, а я — его. Ни капельки. Я незнакома с его семьей, не видела его сестры, его мама никогда не угощала меня своим фирменным жарким. Мне ничего не известно о его отце. У них теплые отношения?

Смешно даже подумать, что я вообще могла бы занять место Зары: как он сказал, их связывает прошлое. А нас? Нас просто тянет друг к другу. Но я не уверена, что и это между нами все еще есть.

— Где вы проведете медовый месяц? — Я перескакиваю на другую тему.

— В Австрии. А потом едем в Швейцарию с остановками в Германии и Италии.

— Отдает романтикой, — отдает холодом, думаю про себя.

— Надеюсь, так и будет.

— Долго будете путешествовать? — интересуюсь мимоходом.

— Две недели.

— А, еще пара дней, и мы долго не будем видеться.

— Это почему? — Он сбит с толку.

— Я полечу в Австралию раньше, чем ты вернешься.

— А, ясно.

В этот момент я замечаю Полли, которая стоит на улице возле нашего здания.

Ноги отказываются идти дальше, и Алекс замечает, что я замедлила шаг. Он смотрит, куда устремлен мой взгляд, и узнает мою подругу.

— Ты не ждала ее? — спрашивает он.

Я качаю головой. Тело перестает меня слушаться.

— Не ждала.

Я не виделась с ней с того вечера в пабе, где она поставила меня в неловкое положение перед всеми, кем только можно. И, не считая того случая, когда мы общались по телефону, я даже не пыталась с ней созвониться. Может, не стоит уже на нее сердиться — я же понимаю, что сейчас на нее много всего навалилось.

— Мне передать Саймону, что ты припоздаешь?

— Да, пожалуйста.

Отхожу от него и направляюсь к ней. Она выглядит иначе: как минимум ведет себя поскромнее, а еще сбросила вес, хотя и не так, как перед свадьбой. Она выглядит неплохо.

— Привет, — говорит она. — Я пришла сюда за рождественскими покупками. И решила заглянуть повидаться с тобой. Твой босс сказал, что ты вот-вот вернешься с обеда, так что я решила, что подожду.

— А, — переминаюсь с ноги на ногу. — Боюсь, я должна идти.

— Бронте, — нерешительно говорит она. — Мы можем по-быстрому зайти попить кофе?

— Ну…

— Прошу тебя, — настаивает Полли.

Мы направляемся через дорогу в кафе.

— Ты хорошо выглядишь, — говорю ей. — Как ты? Ты еще ходишь на собрания в АА?

Она кивает.

— Хожу.

— Это замечательно, Полли. А как дела с Грантом? — спрашиваю, отхлебывая чай.

— Очень хорошо.

Вижу на ее лице искреннюю улыбку, и хотя я все еще на доверяю ей, настроение поднимается.

— Правда? — спрашиваю я.

— Да. — Она кивает, но выражение лица тотчас же меняется, а глаза наполняются слезами. — Он неумолим.

Я подаюсь вперед, беру ее за руку, тоже сдерживая слезы. Терпеть не могу, когда она плачет.

— Прости меня, Бронте, — шепчет она. — Знаю, я отвратительная подруга. Грант рассказал мне кое-что из того, что я тебе наговорила. И Бриджет тоже. Прости, что подняла тему о твоих родителях при коллегах.

Прилив нежности отступает, и я отпускаю ее руку.

— Знаю, что твое детство — это больная тема, моей выходке нет прощения.

— Спасибо, — отвечаю я. — Но я по-прежнему не люблю о нем разговаривать, — если беседа будет протекать в том же русле, добавляю про себя.

— Я знаю, что на Рождество ты едешь домой, и я просто хотела пожелать, чтобы все прошло хорошо.

— Спасибо, — резко отвечаю ей.

— Моя мама…

— Полли, мне все равно, что думает твоя мама, — отрезаю я. Она застывает с открытым ртом.

— Я просто хотела. — Она запинается под моим взглядом. Мне тошно. Я так жалею, что она все-все про меня знает. — Хотела предупредить тебя, — заканчивает Полли.

Мне становится еще дурнее, однако любопытство — чувство весьма странное, и только изредка удается ему не поддаться.

— Предупредить о чем? — рявкаю я.

— Мама видела священника. Ну, ты поняла. Того самого.

У меня перехватывает дыхание.

— Когда? Где? — спрашиваю я чужим голосом.

— Он в городской церкви.

— А моя мать знает? — спрашиваю, чувствуя, что кровь отливает от лица. Он же переехал в Квинсленд. Зачем он вернулся?

— Точно не знаю, — говорит Полли. — Но почти уверена, что да.

М-да. Слухом земля полнится. Но она хочет сказать что-то еще.

— А еще она видела твоего отца, — через силу выговаривает она. — Ему плохо.

— Мама говорила, — отвечаю дрожащим голосом.

— Я лишь подумала, что ты должна быть готова.

Я больше не хочу ничего знать. Скоро все увижу собственными глазами.

Полли провожает меня до офиса.

— Мы можем как-нибудь встретиться? — предлагает она. — Сходить пообедать?

Киваю.

— Бронте, прости меня, — искренне просит она, когда мы останавливаемся у офисного здания, в котором я работаю. — Ты моя самая старая и лучшая подруга. Я не хочу тебя потерять.

В уголках ее глаз появляются слезы.

— С чего ты взяла, что потеряешь меня? — кротко отвечаю, обнимая ее. — Я, конечно, самая старая твоя приятельница, но точно не самая лучшая, — мягко браню ее.