трубе соединялась с большой чашей возле храма. Пояснил, что пение в данном случае выполняло функцию отвлекающего шума, чтобы никто не услышал плеска воды в неположенном месте, и когда чаша наполнялась, монахи переставали петь, и это было сигналом перестать выливать воду в резервуар.

Потом объяснил принцип фонтана и как можно сделать простейший, используя изогнутую трубку и воду акведука. А потом занялся инженерной работой. Схема фонтана в замкнутом цикле. Разрисовал по фрагментам систему подачи воды и систему перекачки воды из фонтана обратно в емкость. Как зафиксировать уровень воды в чаше фонтана, чтобы вся конструкция смотрелась эстетически привлекательно. О ширине трубок для создания фонтанов с разной высотой струи и, конечно, о винте Архимеда, чтобы подавать воду наверх в водонапорную башню.

Делать серьезный чертеж при помощи пера и чернил на неровной бумаге было делом неблагодарным, и для точной работы Лекс уже давно использовал тонкие медные листы, на которых чертил острозаточенным стилусом с линейкой, циркулем и транспортиром. За любимым делом день прошел незаметно. Кажется, Сканд подсовывал ему под руку хлеба и мяса, но Лекс был весь в расчетах. Стоило ошибиться в мелочи, и исправить на медной пластине – это не карандаш вытереть… Зато когда все получилось, Лекс от восторга просто расцеловал Сканда.

- Я уже думал что так и просидишь до утра, - сонный Сканд сразу откликнулся на поцелуи и подмял под себя восторженного рыжика, - если у тебя есть силы, то я хотел бы тебя немного повеселить, а то сидишь грустный в последние дни.

Веселье в понимании Сканда всегда начиналось с того, чтобы раздеться. Он не терпел даже малейших преград и ограничений. Лекс всегда в такие моменты чувствовал себя неловко, как будто ему поклоняются, как святыне. Сканд мог быть разным, и ласковым, и яростным, но он всегда был заботлив и внимателен и никогда не причинял боли. Вот и сейчас он трепетно покрывал его тело поцелуями, как будто Лекс был невинной девой, которую надо вначале расслабить и только потом отлюбить во всех позах. Но в эту игру всегда можно было играть вдвоем, и Лекс и сам с удовольствием целовал мужа.

У Сканда был замечательный запах, немного сладкий и горький, как прелая листва после первых морозов, и горьковатый привкус соленой кожи. Было невозможно насытиться теплом его тела и приглушенными вздохами. Это ужасно заводило, и стоило поймать его за волосы и притянуть для поцелуя, первого, сладко-томного, как восход солнца над будущим полем боя… и почувствовать, как он вздрагивает напряженными мышцами в желании сдержаться, и в очередной раз умилиться такой нежности.

Любимый. Родной. Самый лучший. Отдать ему все: и тело, и душу, и весь мир в придачу. Потому что только он достоин всего: и рассветов, и закатов, улыбок и светлой грусти от того, что не можешь выразить, насколько он нужен и как бесконечно дорог. И каждая близость как попытка познать друг друга, почувствовать вздох, отдать свой выдох. Подчиниться и овладеть одновременно. И сердце отбивает ритм для движения тел, и мир пропадает за пределами кровати. Есть только двое, летящие в бездну, полную звезд.

И вдруг среди всего этого экстаза предательски громкий и наглый звук рожка, играющий побудку для лагеря. Лекс от злости укусил мужа за плечо и наконец позволил ему кончить. От этого довольного рева по спине будто щеткой продрало, так что он кончил следом, вызвав еще один довольный рык мужа.

- Дайрис! Я знаю, что ты не спишь, - Лекс сполз с мужа и обтерся вчерашней туникой, все равно мятая и с пятнами от чернил, - будь любезен принести не только мокрое полотенце, но и тазик с водой. Хочу хоть немного обтереть Сканда от запаха, а то так и будет бегать по лагерю, пока все остальные не натрут себе мозолей, где не надо.

- Можно подумать, с вами можно уснуть, - бурчал за перегородкой Дайрис, - вы лагерь разбудили раньше горниста! Ко мне опять придут узнавать, разломали вы сегодня кровать или она еще держится?

Сканд довольно рассмеялся и раскинулся звездочкой по кровати, а Лекс придержал штору, пока Дайрис нес таз и перекинутое через плечо полотенце. Лекс сразу засуетился собрать все исписанные листы и брошенный лист меди. Сложил обратно в шкатулочку готовальню и стилус, закупорил бутылочку с чернилами и только потом позволил поставить таз на стол.

Вода была мутно-желтой, и даже после кипячения не становилась кристально-прозрачной, как из акведука. Но на такой воде варили каши и ее пили из фляг все без исключения воины, так что привередничать не приходилось. Хорошо, что хоть такая есть. В этих условиях даже тазик воды становился роскошью. Это Ламилю разрешалось каждый день плюхаться в таком тазике в попытке помыться, а Лексу в лучшем случае доставалось мокрое полотенце. Зато сейчас Лекс с удовольствием протирал разморенного Сканда и пытался увернуться от загребущих рук. Второго раунда, когда лагерь ходит едва не строем под их стенами, изображая деловую суету, и пытается подглядеть в окна, совсем не хотелось. Благо, что ткань на окнах была белой и видимость если и была, то с тени на свет, а не наоборот.

- Вначале поспишь, а потом поешь, или будешь завтракать вместе со мной? - Сканд перекатился на кровати, давая доступ к спине и заднице, - вчера твой «папочка», - Сканд выделил голосом слово и покосился на рыжика, - он целый день и вечер просидел рядом с тобой. Ты был так занят, что вряд ли его заметил. Он смотрел на тебя такими глазами, что мне даже было неудобно выгнать его из комнаты. И только когда пришел спать, выставил его прочь.

- Даже не знаю, как к нему относиться, - Лекс передернул плечами, - родства с ним я не чувствую, а вешать себе на шею еще одного человека не хотелось бы. Это как еще один камень на спину положить. Рано или поздно ноги подвернутся от ненужного груза. И нет, это я отвечаю на твой вопрос, буду ли я спать. Спать не хочу. Нашел себе занятия, и пока есть время и мысли, буду их записывать. Пока описал фонтан, теперь хочу нарисовать схему лопастного двигателя. Можно у реки поставить мельницу и она будет крутить жернова вместо рабов.

- Я рад, что тебе не будет скучно, но как же Ламиль?

- Его вчера целый день натирали и прихорашивали. Зная Звездулю, он этим может заниматься целыми днями. Дам