– Что за предмет? – подозрительно уточнил Тимофеев.

– Я думаю, лучше, чтобы это оставалось нашим с Владимиром Викентьевичем секретом, чтобы в случае чего вы всегда могли сказать, что ничего не знаете.

Тимофеев покрутил головой:

– Умеете вы притягивать проблемы, Елизавета Дмитриевна.

– Уверяю вас, не по своей воле, – ответила я и сразу перевела разговор: – Владимир Викентьевич, как Ли Си Цын?

– Пациент спит и, судя по всему, проспит еще долго, – бодро отрапортовал целитель. – Никаких неожиданностей не предвидится, а если будут, так я рядом, так что вы можете спокойно идти по делам.

– Вы будете все время при нем сидеть? – удивилась я.

– Несолидно и нерационально, – поддержал меня Тимофеев. – Сиделку нужно нанять.

– Разве что временно… – задумался Владимир Викентьевич. – Да и не стоит. Господин Ли Си Цын не в критическом состоянии, а в исцеляющем сне. Ненадолго меня и горничная подменить может. Сиделка, конечно, нужна, но она уже есть. Агата Михайловна дорабатывает в Ильинске и приезжает, мы с ней договорились. Очень опытная палатная сестра, и работать с ней одно удовольствие. Столько лет, столько лет…

Трудно сказать, относилась ли последняя фраза Владимира Викентьевича к сроку совместной работы или к возрасту медсестры, которой лет было действительно немало. Агату Михайловну я помнила. В этом мире я ее увидела первой. А уже потом пришел Владимир Викентьевич, который сейчас, смотрю, старательно подбирает персонал в собственную лечебницу.

Тем временем Тимофеев окутал блаженно дрыхнущего лиса зеленоватым плетением, судя по всему, сканирующим, удовлетворенно кивнул и сказал:

– Мне тоже кажется, Владимир Викентьевич, что ваш гость должен прийти в себя к обеду, максимум к ужину. Да, состояние его таково, что не требует постоянного присмотра, вы можете с ним не сидеть.

– Мне все равно пока здесь сидеть больше негде, Филипп Георгиевич, – отмахнулся Звягинцев. – Я бы, может, прогулялся по городу, решил пару возникших проблем, но пациента надолго не оставить.

– И телефона нет, – вспомнила я. – Насколько дорого его провести в дом?

– Здесь-то телефон наверняка был, – заметил Тимофеев. – Так что речь пойдет о подключении. Я узнаю. А то несолидно: дом главы клана, почти лечебница – и без телефона.

– Буду признателен, Филипп Георгиевич, – кивнул Владимир Викентьевич. – Как ни крути, телефон нам понадобится, так почему не сейчас?

Отправились мы в университет, где Тимофеев развил бурную деятельность, созваниваясь с кем-то и договариваясь о том, что нам телефон проведут в ближайшее время, и даже о чем-то договорился, что его привело в столь хорошее расположение духа, что он потер руки, подхватил пару пробирок и почти пропел:

– Ну что, Елизавета Дмитриевна, поработаем? Вы хотели посмотреть, как действует этот артефакт? Вот сейчас и посмотрите.

Я отложила так и не дочитанный учебник Седых, набросила лабораторный халат и почти его застегнула, как в помещение ворвалась румяная с мороза Свиньина-Морская. Не лаборатория, а проходной двор какой-то! Нужно предложить Тимофееву двери запирать, что ли…

– Добрый день! – столь громко дала она о себе знать с порога, что зазвенели пробирки. Или это Тимофеев их чуть не уронил от неожиданности? – Лиза, вы совсем забыли о занятиях. Это недопустимо. Вчера преподаватель спрашивал, где вы. И что я должна была ему отвечать?

Еще бы не спрашивал. Наверняка понадеялся, что я буду отвлекающим фактором и ему не придется помогать Свиньиной-Морской развивать несуществующую магию.

– Лиза, мы платили деньги, – тем временем продолжала Полина Аркадьевна, не дожидаясь моего ответа. – А если мы платили деньги, то нам должны дать знания за все уплаченное, правда, Филипп Георгиевич?

– Разумеется, – с готовностью подтвердил он. – Но Елизавета Дмитриевна вчера была очень занята.

– Так не занимайте ее более необходимого, – возмутилась Полина Аркадьевна. – А то взяли моду нагружать слабых барышень. И вообще, если она вчера переработала, ей сегодня необходим свободный день, чтобы пройтись по магазинам и успокоить нервы.

Она мощной приливной волной надвигалась на Тимофеева, который инстинктивно отступал, явно опасаясь быть затопленным Поленькиными эмоциями. Пришлось бросить спасательный круг:

– Я вчера была занята собственными делами. Мы, знаете ли, клан образовали.

– Боги мои, а чем вам Рысьины не угодили? – изумилась Полина, сразу полностью потеряв интерес к заведующему лабораторией. – Я бы еще поняла, перейди вы в другой сильный клан. К тем же Волковым, например. Но организовывать свой? У вас же наверняка нет денег.

– У нас есть идеи, как эти деньги получить.

– Идеи? – фыркнула Поленька. – Идеи ничего не стоят, если за ними нет денег. Нет, положительно, Лиза, вы поторопились с образованием своего клана. Возможно, Рысьины вас ущемляли, но есть же более прогрессивные. Наш, например.

Хватка у нее была даже не волчья – бульдожья. Оставалось удивляться, как только штабс-капитану удается от нее пока сбегать. Именно пока: я была уверена, что в конце концов Поленька добычу загонит и припрет в углу. Очень уж у нее развиты охотничьи навыки. Даже интересно, почему ее цель не цесаревич: ею движет любовь к Волкову или понимание, что к трону ее вряд ли допустят?

Не успела я подумать про Михаила Александровича, как он тоже возник на пороге лаборатории. И если Полину Аркадьевну выдавало цоканье каблучков в коридоре, которое я слышала, но, увы, не придала ему значения, то Львов двигался обманчиво тихо. Или просто Свиньина-Морская настолько нас отвлекла, что мы ничегошеньки, кроме нее, не замечали? Да и сама она, похоже, никого, кроме себя, не слышала, потому что продолжала увлеченно тараторить:

– Я уверена, папенька непременно пойдет вам навстречу, если я его об этом попрошу. Думаю, он даже согласится принять не только вас, но и всех из вашего клана.

– Не высоко ли замахнулись, уважаемая? – холодно спросил Львов, который прошел уже почти до середины комнаты.

Поленька резко развернулась и столь же резко присела в сложном реверансе, повторить который я бы ни за что не смогла, поэтому и пытаться не стала. Но тишина в лаборатории возникла такая, что захотелось ее немедленно разбить.

– Добрый день, ваше императорское высочество. Наша лаборатория находится под вашим патронажем?

– Интересное предположение, – милостиво кивнул он. – Работа артефакторов, несомненно, заслуживает пристального внимания и помощи нашей семьи, но я к вам прибыл совершенно по другому делу.

Пока он говорил, Свиньина-Морская бочком по стеночке двигалась к выходу. Телохранители цесаревича, в этот раз вошедшие с ним в лабораторию, только молча раздвинулись в стороны, пропуская ее. Каблучки дробно застучали, звук удалялся столь быстро, словно Поленька не бежала, а летела.

– Почему она вас так боится? – Я настолько удивилась, что даже забыла о титуловании, но вовремя спохватилась и добавила: – Ваше императорское высочество.

– Детская травма, – недовольно ответил Львов. – Лет десять назад мы с отцом