— Чёрт с ним, с гробовщиком. Справились без его помощи и справимся дальше. Мир не без добрых людей.

Мама погладила ладонь дочери на своём плече:

— Верно, милая. Возьмёшь ключ от чёрного входа в дом на улице Дифер и завтра же переедешь туда. Хенни будет с тобой. На первый этаж не ходите. Он освободится через десять дней. До той поры прибирайтесь, устраивайтесь, места там много. Без спешки перевезём всё, что не описано.

— А вы останетесь тут? Одна с Питером? — смотрела на Ван дер Меера, задумчиво наблюдавшего за ними. Его рука лежала на расчётах по кофейне, указательный палец отбивал медленный ритм.

— Тебе не следует более оставаться в доме, — вздохнула госпожа Маргрит. — Не ладишь ты с кузеном. Да и он стал крайне нервозным. Опасаюсь, чтобы ненароком ты не сделала его увечным.

— Она может, — усмехнулся Кэптен, укоризненно качнув головой.

— Вот и Адриан не останется в стороне, во всём вам поможет. В спокойствии можно будет подумать и о кофейне.

— Деньги в руки ей не дам, — заявил тот тоном, не терпящим возражений.

Ника подошла к мужчине. Сложив руки под грудью, уставилась в его глаза:

— Будешь ходить за мной с кошельком, когда я буду делать покупки? — сцепилась с ним взглядом.

— Буду ходить с кошелём, но без тебя. Напишешь список, — не отвёл он своих дерзких глаз.

— Из двух одинаковых вещей разного цвета ты выберешь не тот, — Ника упёрлась ладонями в столешницу, приближая своё лицо к лицу Кэптена, жадно вдыхая будоражащий запах можжевельника, смешанного с ароматом виноградного вина.

— Это имеет значение? — подался он к ней. Задержал дыхание, всматриваясь в серо-голубые глаза соседки, непримиримые и колючие, как январский лёд на реке.

— Имеет! — повысила та голос, закипая от негодования. — Мне решать, что и какого цвета будет в кофейне. Она моя, а не твоя.

— Моя тоже, — нахально заявил он, качнувшись на стуле, едва не коснувшись губами её приоткрытых губ. Прошептал: — Разве ты не этого хотела?

Ника отпрянула, выпрямилась и перевела дух, собираясь с разбежавшимися мыслями. Близкое присутствие Ван дер Меера мешало сосредоточиться. Чёрт бы его побрал!

— То есть… — не верила своим ушам. Когда кто-то стал считаться с её желаниями? Чудеса да и только! — Ты хочешь стать моим компаньоном?

— А как иначе я смогу присматривать за тобой? — резко выдохнув, он откинулся на спинку стула.

Ника растянула губы в улыбке:

— Присматривать, а не контролировать каждый шаг и путаться под ногами?

— Путаться точно не буду, но отчёт о каждом потраченном стювере на покупку поварёшек и кастрюль передо мной держать будешь.

— Договорились, — с лёгкостью уступила Ника. — Предстоящие покупки станем обсуждать вместе.

Ван дер Меер заметно расслабился.

— Наш старший бальи господин Волленвебер предложил мне должность его помощника, — сказал тихо, косясь за спину девушки. — В скором времени он станет начальником полиции, а я займу его место.

— Ты станешь старшим бальи? — сердце запрыгало от радости. Наконец-то Кэптену повезло! — Тебе не будет тяжело? — опустила глаза на его больную ногу.

— Я уже дал согласие, — качнул он коленом. — Если бы не был уверен, что справлюсь, отказался бы.

На послышавшийся всхрап Ника повернула голову. Госпожа Маргрит спала, склонив голову на грудь и смешно выпятив губы.

Девушка осторожно тронула её за плечо:

— Мама, мы уходим. Ложитесь в постель.

Женщина всхрапнула громче, вздрогнула, открыла соловые глаза и пожевала губами. Тяжело вставая, махнула рукой в сторону двери:

— Всё, идите. От ваших пустых разговоров в голове гудит. Устала я, будто семь дней кряду работала без продыха, не имела ни сна, ни покоя. Об остальном договорим завтра. И то слышу, что вы и без меня уже обо всём договорились.

Ника пожала плечами, указывая кивком Кэптену на дверь. Прошептала:

— Как она умудряется спать, храпеть и при этом всё слышать?

— Я тоже так могу, — хмыкнул Адриан.

— Ты-ы храпи-ишь? — Ника в удивлении округлила глаза.

Мужчина улыбнулся и потянул её за руку:

— Идём. Проводи меня, соседка, до калитки, — его тёплые сильные пальцы уверенно обхватили её ладонь.

От такого простого и дружеского жеста в носу у Ники защипало. Пусть это не походило на прикосновение влюблённого мужчины, но было очень приятно. Они не ссорились, не обвиняли друг друга во всех смертных грехах, Ника не плакала и не обижалась на Ван дер Меера. Значит, мирное сосуществование с ним возможно?

А рядом в соседней комнате лежат бумаги, которые в один миг могут изменить сдвинувшуюся с мёртвой точки ситуацию и перечеркнуть только что установившееся хрупкое равновесие. Ника отдаст их Кэптену, он снова разозлится на неё, бесцеремонно сующую нос не в свои дела, хлопнет дверью и передумает стать её компаньоном.

Но и не отдать черновики прошений невозможно. Что, если Адриан прислушается к гласу разума, отправит бумаги и получит помощь от государства, разведётся с предательницей-женой?

В груди пекло от желания помочь мужчине, подтолкнуть к принятию верного решения.

Как быть?

Отдать черновики прошений или нет?

Поставить под удар существование кофейни или оставить всё как есть?

Вдогонку Ника услышала слабый голос госпожи Маргрит:

— Руз, позови Хенни. Пусть поможет мне лечь и приберётся здесь.

Глава 42

Ван дер Меер вывел Нику на заднее крыльцо, остановился и выпустил её руку. Когда девушка шагнула на ступеньку вниз, тронул её за плечо:

— Постой со мной, — тяжело опёрся на ручку трости.

Ника опустила глаза на его ногу.

— Болит? — спросила участливо, возвращаясь на крыльцо, становясь рядом.

— Привычно уже. Ломит кости к непогоде.

— Будет дождь?

Адриан не ответил. Лишь вздохнул, переминаясь с ноги на ногу.

Не уходил, а Ника не спешила проводить его до калитки.

Молчал.

Молчала и она. С ним было хорошо молчать.

Они стояли на крыльце и смотрели в кажущуюся вязкой темноту.

Вечерний весенний холодок прокрадывался под платье девушки, просачивался к сильно бьющемуся сердцу. Ни о чём думать не хотелось, лишь стоять в обществе Кэптена и наслаждаться тишиной.

Ника подняла голову в надежде отыскать купол башни. Безуспешно. Мешал туман. Он скрыл скамью у стены, деревянный забор, разделявший смежные участки соседних домов, каменную ограду и калитку в ней. В белёсой пелене растворилась мощёная дорожка. Истаивая, уходила в никуда. Остро пахло мокрой землёй и молодой весенней травой.

Тишину нарушил далёкий жалобный вой собаки. За оградой послышался глухой стук копыт. Беспокойно заржал конь. Его успокоил негромкий, властный голос наездника.

Всё снова стихло.

— Я долго думал над твоими словами, — услышала Ника задумчивый голос Ван дер