В глазах Хродгейра мутно клубилась беспросветная тоска. Да и его верные дружинники выглядели не лучше. Не бесшабашная удаль лихого рубаки, в одиночку бросающегося на сотню врагов, а мрачная решимость загнанного в угол, израненного бойца, способного поджечь дом, который защищает, лишь бы только не достался он врагам. Про таких говорил Тьодольв из Хвинира в «Перечне Инглингов»:

Ингьяльда же

Преясного

Вор дома,

Дымовержец,

Во Рэннинге

Горячими

Пятами стал

Топтати.[124]

– Вождь! – Игни тронул скальда за рукав. – Вождь! Идет кто-то…

– В малину, живо! И тихонько мне! – вполголоса приказал Хродгейр.

Дружинники не заставили себя уговаривать, нырнули в колючие кусты быстро и довольно тихо для людей, привыкших больше к морю, нежели к лесу. Скрылись и замерли. Вратко прислушался. Похоже, даже дышать опасаются. Зато в отдалении послышались голоса.

Новгородцу показалось, что он узнал Эйрика.

Кто же с ним?

А какая разница?!

У шагнувшего на поляну худощавого викинга, увидевшего, что Вратко освободился от кляпа, округлились глаза.

– Ты… Ты! Ты как это?! – каркнул он, сжимая кулаки.

Его спутник – тот самый викинг с заостренной наподобие клина русой бородой, что вязал вчера Марию Харальдовну, – покачал головой.

– Приткнуть бы… – начал он, но закончить не успел.

Хирдманы Хродгейра кинулись из кустарника с шумом и треском, достойными поднятого с лежки кабаньего выводка.

Эйрик успел схватить меч за рукоять, когда копье Гуннара вошло ему в живот. Викинг повалился навзничь с громким криком, пытаясь зажать широкую рану ладонями. Русобородый попытался спастись бегством. Подобно напуганному зайцу заметался, закрывая голову руками. Игни с размаху зацепил его мечом по плечу. Раненый взвизгнул, еще больше напоминая длинноухого трусишку, хотел нырнуть между Олафом и Хродгейром…

Это стало последней ошибкой дружинника Модольва, совершенной в Мидгарде. Два клинка ударили одновременно. Меч Олафа перерубил ему хребет на уровне поясницы, а оружие Хродгейра ткнулось в череп за ухом. Клинобородый упал как подкошенный.

– Двое готовы! – радостно воскликнул Игни.

– Не шуми. Что ты суетишься? – укоризненно проговорил Свен, глядя на корчащегося Эйрика. – Добить бы…

– Так добей, – буркнул Гуннар, вытирая наконечник копья пригоршней желтых листьев.

Свен коротко «хэкнул», опуская меч.

Тем временем Олаф уже разрезал путы, притягивающие Вратко к буку.

– Ну что, Подарок Ньёрда, – недобро усмехнулся Хродгейр, – пойдем к остальным?

– Идем… – выдохнул новгородец.

Он сделал шаг, другой и упал бы, если бы крепкая ладонь Рагнара не поддержала его под локоть.

– По дороге расскажешь, что Белоголовый с монахом замыслили. – Черный Скальд уже вложил меч в ножны.

И они пошли. Ввосьмером против неизвестности.

Вратко плохо запомнил дорогу к лесной хижине, которую про себя называл «избушкой лесника». Только жесткая ладонь привычного к веслу Рагнара, вцепившаяся, словно клещи, в правое плечо, маленькая твердая ладошка Рианны на левом локте и свой сбивчивый рассказ о пережитых злоключениях. Хродгейр, шагающий рядом, хмурился и кусал ус. А потом сказал:

– Могу сказать, что тебе повезло. И дроттинг Марии повезло, что она попала в плен вместе с тобой. А может, и нам всем повезло, что мы отыскали тебя, прежде чем вступить в бой с людьми Модольва Белоголового. Много в твоих словах удивительного, и, если бы я меньше знал, как ты притягиваешь удачу, то не поверил бы половине сказанного. Но… Ошибусь ли, если скажу такую вису:

Ньёрда Дар отчаянный

Дружит, знать, с удачею:

Рыбья зыбь отторгла

Вздыбленными волнами,

Лестно пощадило

Блеска лезвий игрище…

Верно други верили —

Зверь не тронет храброго.

– С волком этим много непонятного, – вмешался Гуннар. – Сдается мне, что это был вервольф…

– Кто? – удивился словен.

– Ну, колдун, что умеет в волка перекидываться.

– А… Может быть. Только чего ж он меня не сожрал?

– Точно! – поддержал новгородца Олаф. – Оборотни, они только и ищут, как бы человеческим мясом побаловаться.

– Наверное, это был неправильный вервольф. Или больной, – попытался найти оправдание волчьей доброте кормщик.

– Или старый, – подытожил Черный Скальд. – А теперь готовьтесь к драке.

Викинги примолкли, сосредоточились. Игни проверил, легко ли выходит меч из ножен.

– Прошу тебя, Подарок, – проговорил Хродгейр, – не лезь вперед. Нас слишком мало, чтобы еще и тебя прикрывать.

«А я и не собирался…» – подумал Вратко, но вслух сказал:

– Оружие хоть какое дайте.

– На! – Олаф протянул ему нож. – Только сзади держись. С девочкой…

Вратко хотел было обидеться, но не нашел сил. Подумаешь! Ну, не воин он, как ни крути. Хотя за горло монаха подержался бы с удовольствием. Только Бернар тоже не будет в первых рядах. Не из тех он людей.

– О-о-один! – Крик Хродгейра напомнил рык разбуженного зимой медведя.

Викинги ринулись на поляну следом за вождем. Почему-то новгородец нисколько не удивился, услышав от них древний боевой клич. Знакомство с отцом Бернаром все больше и больше отталкивало его от христианской веры, хотя парень и помнил местного уличанского священника – доброго и участливого старичка, обучавшего детей грамоте и не устававшего рассказывать о южных странах и народах, которые там обитают.

Хирдманы Модольва не ожидали нападения.

Четверо мирно кашеварили у небольшого костра. Из оружия у них нашелся лишь нож, которым они крошили стрелки зеленого лука на стесанном с одного бока чурбачке.

Еще трое выскочили из-за сараюшки. Бежали босиком, протирая на ходу глаза. В их волосах торчали сухие травинки – видно, спали на сеновале. Зато мечи прихватить они не забыли. Молодцы. Уж лучше без сапог, зато не с голыми руками.

От леса бежали еще двое. В полном вооружении, даже в кольчугах. Очевидно, они охраняли лагерь.

Охраннички… Нападение-то прозевали.

– Бей, хёрды! – Черный Скальд ударил по шее одного из кашеваров. Щадить он не намеревался никого. Нынче не до благородства. Злостью нужно отвечать на злость, жестокостью – на жестокость.