С огромным трудом Милли удержалась, чтобы не покрыть тальком весь пол. Зато, прыгнув в Гнездо, она насыпала тальк и там.

У Бэкки Мартингейл сразу включилась голосовая почта, и Милли отсоединилась до начала звукового сообщения. Может, она по стационарному телефону разговаривает. Или она на встрече. Или у нее сотовый не ловит.

Через двадцать минут все повторилось. Зато при следующей попытке, еще пять минут спустя, Бэкка ответила.

– Это Милли. Есть новости?

После мимолетной заминки Бэкка проговорила:

– Прости, Джуди. Да, помню, что назначила встречу, но придется ее перенести. Сейчас слишком много дел.

Милли прищурилась:

– Вы не можете говорить? Давайте через час?

– Давай сузим коридор, – неуверенно отозвалась Бэкка.

– Через полчаса?

– Да, пожалуй.

Милли взглянула на часы:

– У меня на часах семь минут десятого. Позвоню вам без двадцати трех, хм, десять. Время восточное стандартное.

– Ага. Ну, пока.

Бэкка отсоединилась.

Милли вернулась в квартиру. На тальке следов не появилось. Милли прыгнула в университетский городок и разыскала магазин, специализирующийся на сигнализации, замках и средствах личной безопасности.

– Самая лучшая – перцовая пена, – заявил продавец. – С пенным баллоном ясно, попали вы в цель или нет. Пена липнет к цели. Меньше шансов на обратный выхлоп и на распыление на невинных прохожих.

Он показал фунтовый баллончик на брелоке, рядом с которым на витрине стоял большой четырехфунтовый баллон.

– Я вон тот хочу.

– Ну… Это профессиональная модель для копов и почтальонов. Она слишком большая для карманной.

– У меня большие карманы.

– Клиент всегда прав.

Милли купила два четырехфунтовых баллона.

Бэкка ответила после второго гудка.

– Я была на встрече со своим боссом и с боссом своего босса. Похоже, теперь, когда мы добрались до Паджетта, стрелявшего в нашего агента, нас заставят прекратить расследование.

– В самом деле? – Милли скривила рот. – При двух похищениях?

– При каких похищениях? Это лишь домысел. Мисс Джонсон, вероятно, вернулась на улицу, а касательно Дэви АНБ твердят, что ошиблись. Он на задании за границей.

– Значит, вы просто возьмете и прекратите расследование?

– Нет, не прекратим, если вы утверждаете, что вашего мужа похитили. Еще есть свидетели из кофейни и убитый агент АНБ.

– Еще двое детей, видевших убийство.

– Что? Каких еще детей?

– Девочки, опознавшие ангела на «скорой». Они видели, как Дэви погрузили в «скорую».

– Представители АНБ не упоминали свидетелей самого убийства, – сказала Бэкка после небольшой заминки. – Только ангела на «скорой».

Милли вкратце пересказала ей беседу с семьей Руис и последующий ее анализ, проведенный доктором Анри Готро.

– Официантка, значит? Здорово, что нас держат в курсе.

– Меня заверили, что вам передадут всю необходимую информацию.

– Ох, да. Это я уже слышала. Черт, у нас множество причин продолжать расследование. Мой босс так и передал наверх – он скоро уйдет на пенсию и, как владелец семейного бизнеса, не слишком боится досрочного увольнения… Так вот, он пригрозил обратиться к журналистам, если нам кислород перекроют.

У Милли слезы на глаза навернулись.

– Какой молодец!

– Для мужчины – да. А про новости тебя саму нужно спрашивать.

– О чем это вы?

– У нас сплошные обломы. «Бохстеттлер и партнеры» заявили, что уволили Паджетта несколько месяцев назад, и предоставили соответствующие документы. Мы проследили движение финансов по кредитной карте, которую дала ты, – она привязана к счету, пару месяцев назад открытому на вымышленное имя взносом наличных. Удостоверения личности – фальшивки, но качественные, изготовлены из ворованных оригинальных бланков на лицензионном оборудовании. Вашингтонская квартира Паджетта обставлена мебелью, но обжита на уровне гостиничного номера. Кареты «скорой помощи» ни к чему конкретному не привели. Бандиты Паджетта тоже ничего не знают, хотя назвали его своим организатором и заказчиком. Они готовы рассказывать о заданиях, которые выполняли для Паджетта раньше, но все те дела старые и, за исключением слежки за тобой, для нас неинтересные. – Бэкка сделала глубокий вдох. – А вот ты, дорогуша, намекала, что раздобыла какую-то информацию, но боишься спугнуть дичь.

– Спугнуть дичь? Вы правда так сказали? Ушам своим не верю. Сама я так точно не говорила.

– Так в суд на меня подай. Смысл был именно в этом.

– Если они сбегут, я не против. Просто не хочу, чтобы они забрали с собой Дэви… или похуже что выкинули.

– Тут не стандартное похищение. Мертвого Дэви они использовать не смогут.

– Если вытащу Дэви прежде, чем они поймут, что я их вычислила, ничего страшного не случится.

– Ты подобралась так близко?

Милли закусила губу:

– Без комментариев.

– А если тебя убьют? Или поймают? Я знаю, на что ты способна, но ведь Дэвид обладал такими же способностями, верно? И его поймали. Разве тебе не нужно подкрепление?

– Это ваш сотовый, да?

– Да.

– Боже! Какая я идиотка! Если хотите поговорить со мной, давайте встретимся там, где я вас в прошлый раз оставила.

– То есть около…

– Вслух не называйте. Когда?

– Через сорок пять минут.

– За вами будут следить, только это не важно. – Милли повесила трубку таксофона и прыгнула прочь.

Следы на тальке не появились.

Милли нашла приемный покой на втором этаже больницы при Университете Джорджа Вашингтона. Окна там выходили на тротуар Нью-Гемпшир-авеню, где Милли оставила Бэкку в ночь, когда умер Паджетт. День выдался погожий, солнце светило ярко, и, благодаря окнам с зеркальной тонировкой, с улицы Милли не мог увидеть никто.

Машина с госномерами высадила Бэкку и поехала дальше. Милли прыгнула Бэкке за спину, без предупреждения схватила ее и прыгнула прочь. Получилось так быстро, что Бэкка ахнула уже в Гнезде, после того как Милли ее выпустила.

– Эй, предупреждать же надо! – Бэкка огляделась, приспосабливаясь к менее яркому свету.

Вот она потянулась вверх, коснулась грубого потолка, посмотрела на нетесаные камни стен, на окна.

– Где это мы?

– Это наше убежище, наше с Дэви. Наш укромный уголок. Только сейчас здесь немного не прибрано.