Солнце светило ярче, чем на Окраине. Встав, я направилась к океану, чувствуя на себе взгляды остальных. Но к этому я уже начинала привыкать. Я дружелюбно улыбалась, мысленно говорила «привет», «хороший сегодня день», «какой симпатичный малыш». Чтобы сказать последнюю фразу, потребовалось некоторое усилие, но, думаю, я справилась.

Никто не купался. Мне показалось странным такое поведение, но я решила, что в этот день всем хочется просто посидеть на пляже. В сотне метров от берега я заметила плот. Плот в воде и вдали от «немых» – это было главное. Самое подходящее для меня место.

На берегу валялось множество раковин, кто-то потерял мяч. Я вошла в полосу прибоя, чувствуя, как вода окатывает лодыжки. Ну же, давай! Повернувшись, я помахала маленькой ашиурке, сидевшей почти у самого моря, но вне досягаемости волн. Отчасти я даже наслаждалась всеобщим вниманием. Колпат посредине сцены.

Я двинулась дальше. Волны то тянули меня обратно к берегу, то увлекали в море. Зеленая холодная вода ничем не отличалась от воды океанов на родной планете. Вокруг моей ноги обмотался кусок водорослей. Я сняла его и отшвырнула в сторону. В небе, на высоте нескольких сотен метров, пролетел скиммер. Больше не было ничего – только море и ярко-голубое небо.

Преодолев полосу прибоя, я поплыла по волнам. Какой-то молодой ашиур помахал мне с берега – похоже, достаточно дружелюбно. Я помахала в ответ, а потом, опустив голову в воду, устремилась к плоту.

Я успела сделать с десяток гребков, когда заметила у края воды группу «немых», тоже махавших мне. Я небрежно ответила им тем же, подумав, что пользуюсь успехом. Один из них внезапно бросился в воду и поплыл ко мне – или, по крайней мере, в мою сторону.

Признаюсь, я испугалась, что нарушила какой-то обычай, но все равно повернулась и снова поплыла к плоту.

Я уже почти добралась до него, когда поняла, что мой преследователь не отстает. Он бил по воде всеми конечностями, пытаясь привлечь мое внимание. Конечно, я уже привыкла к виду «немых», но, когда за тобой плывет один из них – с учетом того, что он куда лучше приспособлен к передвижению в воде, – становится не по себе. Я едва сдерживалась, чтобы не рвануть к плоту на полной скорости, но, похоже, сделала именно это.

«Немой» в ответ ударил по воде, плеснув в мою сторону, и снова поплыл ко мне. Я уже ухватилась за лесенку, пытаясь выбраться на плот, когда он схватил меня за лодыжку и потянул назад. Шутки, похоже, закончились. Посмотрев на берег, я поняла, что, если «немой» решит поиграть со мной, помощи ждать неоткуда.

Я вырвала ногу. Он уставился на меня и ткнул холодным серым пальцем в сторону берега. Подтянувшись, я забралась на плот, едва не упав, – перекладины слишком далеко отстояли друг от друга. В воде появились еще двое «немых», в том числе одна женщина.

Встав на плоту, я посмотрела на парня в воде.

– Что? – спросила я.

Он покачнулся на волнах, строя непонятные гримасы, но отступать не собирался.

Потом он показал мне клыки.

Еще не легче. Я подняла руки и подумала: «Уходи. Оставь меня в покое».

А затем, к моему ужасу, он схватился за лесенку и начал взбираться по ней.

Шагнув на плот, он показал на воду, на свой рот, полный зубов, а потом снова на воду.

До меня наконец дошло. Стало ясно, почему никого не было ни на плоту, ни в океане. Он начал показывать в сторону берега – «поплыли отсюда».

Я огляделась, почти ожидая увидеть в воде плавник, но там было пусто.

«Поплыли отсюда».

Что ж, никто не может сказать, что Колпат не понимает намеков. Нырнув, я быстро поплыла к берегу. «Немой» держался рядом, чуть позади.

Когда мы добрались до берега, «немые» замерли, как обычно делают в торжественных случаях. Все смотрели на нас, и я поняла, что они разговаривают с моим спутником.

А потом все вдруг закончилось, словно кто-то выстрелил из пушки. Все попросту разошлись.

Подойдя к «немому», который плыл за мной, я попыталась мысленно произнести «спасибо» – как можно отчетливее. Он посмотрел на меня и отпрянул. Меня это не сильно удивило: я уже провела среди них немало времени. Но понял ли он, что я хотела ему сказать?

Вечером я обо всем рассказала Селотте. Она ответила, что утром там действительно видели стаю вупару, и добавила, что я, конечно же, могу перевести это слово по-своему.

Так назывались существа, очень похожие на кишечнополостных, или медуз, с мягким желеобразным телом и длинными щупальцами. Бывали почти микроскопические вупару, но встречались и десятиметровые. В окрестностях пляжа видели довольно крупных особей и в связи с этим объявили предупреждение. Как объяснила Селотта, даже самые маленькие вупару могли больно ужалить, а укус тех, что побольше, был смертелен для «немых». Никто не знал, как этот яд действует на человека, но я не сомневалась, что хорошего ждать не приходилось.

– Видимо, – сказала Селотта, – народ на пляже не хотел, чтобы ты выяснила это первой.

Селотта и Кассель жили в бело-золотой вилле на окраине города. Стены внутри дома были выкрашены в темный цвет, который, вероятно, большинство людей сочли бы угнетающим. Огромная мебель, просторные комнаты, высокие потолки. Мне постоянно приходилось взбираться на кресла. Даже Алекс едва не заблудился в обширных помещениях.

К вилле была пристроена закрытая веранда, где стояли несколько стульев и стол. Вечером, после истории с вупару, мы сидели там с Селоттой, пока на кухне готовился ужин. Алекс, как обычно, с головой ушел в древнюю историю «немых».

Кассель еще не вернулся – в последние дни ему приходилось участвовать в спорах политиков о коммерческих лицензиях, и он поздно приходил домой.

– Не позволяй ему шутить с тобой, – сказала Селотта. – Каждый раз одно и то же. Он делает вид, будто все его раздражает, постоянно твердит, что не будет избираться на следующий срок, но я это слышала уже много раз. Ему нравится исполнять должность мэра, а избиратели, похоже, его любят. Думаю, скоро он успокоится.

Селотта готовила для нас особую еду. Несмотря на все усилия – ее и искина, – блюда каждый день выходили почти одинаковыми. Но главное, еда была вполне съедобной. Селотта где-то заказала продукты, которые, по ее словам, должны были больше прийтись нам по вкусу. Доставка, однако, задерживалась: путь до Каха-Луана, ближайшей человеческой планеты, был неблизким.

Мы говорили о Касселе, когда позвонил Джамбри.

– У меня хорошие новости, – сказал он. – Собрание намерено через несколько часов объявить о прекращении огня. Ожидается, что Конфедерация сделает аналогичное заявление.

Это следовало отпраздновать.

Как ни странно, с нами захотели познакомиться соседи Селотты. В тот вечер они пришли вшестером, взяв с собой двоих детей постарше. У всех были голосовые модули. Сперва чувствовалась некоторая напряженность, но она постепенно спадала по мере того, как мы привыкали к виду друг друга. В основном мы говорили о политике, о том, насколько лучше стала бы жизнь, если бы мы могли, как выразился один из них, «прекратить эту чушь». Под конец мы подняли бокалы с фруктовым соком за нас, «немых» и людей: один за всех и все за одного.