– Вот, вот, – кивнул Володя, – сама понимаешь, что караулбыл поднят в ружье. Призвали к ответу Лену. Для начала с ней просто поговорили,и медсестра мигом рассказала, что нарушала все инструкции и пускала к Сашесначала жену, а потом сестру.

– Там была еще одна медсестра – Женя, – пробормотала я, –сидит сейчас дома по моему приказу и притворяется больной, она может тоже многоинтересного сообщить.

– Разобравшись с Леной, принялись за Сашу, но парень,прошедший чеченскую войну, стоял насмерть. Да, к нему приходили жена и сестра,но он им про продажу почки, как было велено, не сообщал.

Сашу начали бить, но он упорно твердил свое: «Никто ничегоне знал, а от операции решил отказаться, потому что испугался». Поняв, что Ленавыложила всю информацию, ее добили, вырвали из ушей серьги, отрубили палец скольцом и, посчитав мертвой, бросили на пустыре, полагая, что ее труп обнаружатпрохожие, а милиция, увидев характерные травмы, посчитает случившееся обычнымограблением. Но, к счастью, девушка осталась жива, надеюсь, она выздоровеет идаст показания.

Потом Каин привез Галю и Васеньку. Женщина сразу рассказала,что знала об операции. Но ее бить не стали. Каин начал мордовать Сашу, требуярассказать про сестру. Но юноша молчал.

– Почему? – тихо спросила Федька. – Так хотел выгородитьЛампу?

– Вовсе нет, – покачал головой Костин, – Саша очень хорошознал, человек, попавший в лапы криминальных структур, жив только до тех пор,пока молчит. Стоит начать болтать – и ему конец. Как поймут, что все спел,убьют. Вот Саша и крепился, потому что понимал: от его стойкости зависит жизньтрех людей. Его самого, Гали и Васеньки. Парень оттягивал изо всех сил миг,когда придется все-таки признаться. Хоть день, да еще прожить. Галю с ВасенькойКаин по непонятной причине пока не трогал. Может, тут сыграл свою роль тот факт,что врачи, перепугавшись, решили временно прекратить операции и следовалоустраиваться на новом месте? Каин был очень занят, и до Гали руки просто недошли, а может, у него были другие соображения. Мы об этом пока не знаем, нообязательно выясним.

– Так они живы! – радостно воскликнула я.

– Саша скорее да, чем нет, – ответил Костин, – его били сознанием дела, а Галя и Вася в полном порядке, только напуганы. Их держали водной из комнат и даже иногда кормили.

– А Богдан с Марфой?

Володя развел руками.

– Хотели послезавтра отправляться за границу, но нестанцевалось. Сейчас оба в изоляторах, их судьбу будет решать суд. Теперь всеясно?

Я потрясенно молчала, потом пробормотала:

– Это было настоящее хождение по мукам! Столько бегала, такстаралась!

– Хождение по мукам, – хмыкнул Костин, – я бы выразилсяиначе: хождение под мухой. Навалять такое количество глупостей! Знаешь, некаждый это сумеет в нормальном состоянии, только под мухой.

– Я не пью!

– Это плохо, – покачал головой Володя, – может, стоитначать?

Следствие затянулось, шло оно долго, к делу было привлеченомножество людей. В результате у Богдана, Марфы и Авеля получился целый букетстатей, на скамье подсудимых рядом с ними очутилась еще целая куча мерзавцев,перечислять которых я здесь не буду. Авель и Шевцов получили пожизненноезаключение. В прежние времена их бы расстреляли, но сейчас в России введенмораторий на смертную казнь. Хотя мне иногда кажется, что лучше уж уйти на тотсвет, чем жить на спецзоне без всякой надежды на изменение судьбы. Марфаполучила пятнадцать лет. Хуже наказания для нее и не придумать, ведь дочкуотдали на воспитание дальним родственникам, оформившим опеку над ребенком.

Лена выздоровела, они с Женей дали показания. Суд счел ихвину не слишком большой. Лена получила три года, Женя два, но обе подпали подамнистию, что, в общем-то, правильно. Девушки не участвовали в криминальныхоперациях, хоть и догадывались обо всем.

Больной парень Славик, тот самый, чья мать с криком кидаласьна гроб Правдина, благополучно прооперирован и вышел на работу. Его судьбанастолько тронула местную администрацию, что Славе, его матери и сестре даликвартиру, вполне приличную, все в том же Лианозове.

Саша оправился после побоев, они с Галей и Васенькойпо-прежнему живут в своей крохотной квартирке. Парень работает начальникомотдела охраны у Машки Резниковой на фабрике. Долг ей он вернул, теперь копит надом в деревне, жить в городе ни Саша, ни Галя не хотят.

Бомжиха Валя поправилась и теперь работает у Катисанитаркой, ей дали общежитие.

Ванька Комолов, благополучно вернувшись с гастролей, забралу нас Капу и Люсю. Дети провожали их со слезами, сожалея больше всего,по-моему, о горячих блинчиках к завтраку. Впрочем, это я зря, мы искреннополюбили Капу и вараниху. Ванька, правда, узнав о том, что у бабки завелсямолодой кавалер, сурово заявил:

– Лампа, я оставил тебе ее для того, чтобы она не наломаладров, и что? Замуж собралась! Так я и знал! Ни на минуту из поля зрения ееупускать нельзя.

Я только пожала плечами. С Капой и Левой мы дружим до сихпор. Сегодня, например, теплым апрельским днем, пошли погулять в Центральныйпарк. Солнце весело светило с голубого неба. Оживленные Капа и Лева все времячто-то обсуждали, замолкая, как только мы подходили к ним.

– Чего вы шепчетесь? – не выдержал Кирюшка. – Уши друг другуотгрызете!

– Идите к бассейну, – крикнула Капа, увлекая за собой Леву,– сюрприз увидите.

Мы покорно добрались до широкого водоема, на берегу которогостояла вышка-тарзанка, откуда безумные люди прыгают вниз головой, привязавшисьза ноги.

– Вот уж никогда бы не совершила этот безумный прыжок, –поежилась Юлечка.

– Пожалуй, и мне слабо, – вздохнула Лизавета.

– Что касается меня, то я не прыгнул бы ни за какие деньги,– сообщил Сережка, – а ты Лампа?

– Упаси бог, – испугалась я.

– Ой, – завопила Лизавета, смотрите.

Мы задрали головы, на верху вышки две маленькие фигуркиэнергично махали руками.

– Нет, – заорала Юля, – Капа, остановись!

– Мамочка! – взвизгнул Сережка и зажмурился.

– Стойте, стойте! – вопили Лиза и Кирюшка. – Лева, Капа!

– Они вас не слышат, – пробормотала я, глядя, как фигуркисигают вниз.