«Копейка» повернула на восемнадцатом километре и понесласьпо довольно узкому шоссе вперед, туда, где сквозь голые деревья виднелсяконгломерат домов. Есть еще одна вещь, которая заставляет меня недоумевать. Нускажите, куда подевалась Федора? Моя начальница и владелица «Шерлока» каксквозь землю провалилась. Звоню, звоню в контору, но без всякого результата.Сначала автоответчик бубнил стандартный текст, что-то типа:

– Никого нет, оставьте сообщение после гудка, – потом началжалобно жаловаться: – Моя память переполнена, извините. Не могу записать текст.

Федька только сказала мне, что вроде у нас появился клиент,который желает иметь дело исключительно с ней лично, и что она уезжает по егоделам. Мелькнула вывеска «Арсеньевск», я вкатилась в город.

Народу на улицах было мало, я опустила стекло и обратилась кдвум девочкам, по виду младшим школьницам.

– Где здесь улица Красная?

Девчонки уставились на меня совершенно одинаковыми,круглыми, словно пуговицы, карими глазами. Впрочем, у них были похожи и лица,небось сестры.

– Мы с незнакомыми тетеньками не разговариваем, – хоромответили девицы.

– Это правильно, – одобрила их я и завела мотор.

Надо поискать более сговорчивых аборигенов.

– Тетенька, – раздалось с улицы.

Я высунулась в окно.

– Что?

– Довезете нас, тогда покажем, мы на Красной живем.

Когда довольные девчонки разместились на заднем сиденье, яспросила:

– Значит, разговаривать нельзя, а в машину садиться можно?

– Да вы не злая, – отмахнулись школьницы, – маньяки вседяденьки.

Очень оживленные, они вылезли возле трехэтажного блочногодома и сказали:

– Вон туда ехайте, там и будет нужный вам дом. Он на отшибенаходится.

Вдохновленная дружеским напутствием, я последовала вуказанном направлении и вскоре наткнулась на глухие железные ворота, на которыхбыла намалевана цифра пятнадцать. Я выключила мотор, потом подумала секундочку,вытащила из бардачка баллончик «Ваша безопасность» и сунула его в лифчик.Оружия у меня нет, да и опасно с ним. А баллончики таскают многие дамы. Дажеесли обыщут и найдут, всегда легко объяснить, зачем он у тебя.

На мой звонок последовал вопрос:

– Кто?

– Здравствуйте, – осторожно ответила я, – приехала вот…

Я хотела было добавить: «Не нужна ли вам уборщица», – нодверь распахнулась и на пороге появился шкафоподобный парень, перекатывающий ворту жвачку:

– Ты, что ли, из Москвы?

Я кивнула.

– Проходи.

С трудом сдерживая ликование, я поплелась за мордоворотом.Главное, попасть внутрь, а там уж разберусь, что к чему.

За воротами расстилалась ухоженная территория, в глубинеучастка стоял трехэтажный дом из красного кирпича. Несколько девушек и юношейбродили по очищенным от снега дорожкам.

– Ступай быстрей, – велел «шкаф» и впихнул меня в просторныйхолл, заставленный уютными, мягкими креслами, – жди тут.

Я покорно встала возле вешалки. Пока совершенно непонятно,чем занимаются во «Взгляде», антураж похож на отель средней руки, все чисто,аккуратно, но не слишком шикарно.

В прихожую быстрым шагом вышла полная женщина в беломхалате.

– Ты от Власьева? – отрывисто бросила она.

Я кивнула.

– Двигай туда, – приказала бабища и принялась подталкивать менякулаком в спину, – чего опоздала? Велено к десяти явиться, а сейчас ужепол-одиннадцатого.

– У электричек перерыв, – шепнула я, плохо понимая, что сомной происходит.

– У электричек перерыв, – передразнила баба и втолкнула меняв небольшое помещение, где на крючках висела разнообразная одежда.

– Переодевайся.

Я послушно нацепила на себя предложенный белый халат.

– Сюда, – велела провожатая, дернула дверь, и мы оказалисьна огромной кухне.

Тетка доволокла меня до мойки, забитой грязной посудой, исурово спросила:

– Условия знаешь?

– Нет, – пискнула я.

– Работаешь с десяти утра до десяти вечера, через день, –принялась объяснять шеф-повар или экономка, – расчет по первым числам. Дветысячи на руки без ведомостей. Обед и ужин наш, жри, сколько влезет, хлеб тоженикто не считает, хоть целый батон за щеку засовывай, но с собой брать нельзя.Увижу, что сперла чего, мигом отсюда вылетишь без всякого выходного пособия.Будешь стараться, сама продуктов тебе отсыплю. Усекла?

Я кивнула.

– Начинай тогда, – велела бабенка и показала глазами набутылочку «Ферри», – давай, в Вилларибо уже танцуют, а в Виллабаджио никак неотмоют противни.

Пришлось, засучив рукава, приниматься за работу. На кухне,кроме меня, находилось еще пять женщин, но работали они молча, никакой болтовниили сплетен. Обменивались только необходимыми фразами типа: «Суп солили?» или«Бросьте в воду картошку».

Меня не замечали вообще, но я не унывала. Ничего, скороздесь начнется обед или затеется чаепитие, неужели я не смогу разговоритьтеток? Да быть того не может! Несмотря на мое рвение, гора посуды все неуменьшалась, и я почувствовала легкую усталость. Интересно, как отреагируюткухарки, если я попрошу чашечку кофе? Но не успела я озвучить просьбу, какдверь в кухню растворилась и появился незнакомый мне мужчина в добротномкостюме.

– Слышь, – поманил он меня пальцем, – ступай сюда.

Я пошла за ним по коридору, выложенному плиткой, и очутиласьв довольно большой комнате, где на креслах и стульях сидело четверо человек.Мордастый парень, который впустил меня, незнакомый мужчина с приятным румянымлицом, главная повариха и плохо одетая тетка, потная и взлохмаченная.

– Спасибо, Жека, – сказал румяный мужчина в костюме моемупровожатому, тот молча кивнул и испарился.

– Садись, голубушка, – ласково предложил мне румяный, – мы стобой не познакомились как следует, неправильно это, некрасиво вышло, на работувзяли, а даже имени не спросили. Ну, кисонька, меня зовут Арсений Георгиевич, атебя?

– Маша, – на всякий случай соврала я.