— Ты должна подождать, — сказал он.

Темные глаза Рут сердито блеснули. Они больше не носили очков и масок. В этом не было необходимости, так что Кэму досталась полная порция негодования.

— Отпусти, — крикнула Рут. — Отпусти меня!

Она перебралась через ствол, обдирая кору мокрыми перчатками и подошвами ботинок. Кэм полез за ней.

— Черт возьми, да подожди ты! — выругался он, отворачиваясь от Рут и стараясь встретиться взглядом с Деброй.

Ушибленные ребра мешали идти. Пока он возился, Рут уже успела доковылять до следующего ствола и теперь шарила руками по сломанным веткам, нащупывая опору.

Она вела себя так с тех пор, как уехал Эрнандес.

— Ты должна поговорить с ней, — сказал Кэм, поравнявшись с Деброй.

Но высокая блондинка только равнодушно пожала плечами.

— Я думаю, она права. Нам нельзя останавливаться.

— А если она сломает ногу? — возразил Кэм, намеренно повышая голос.

Внезапно Рут, шагавшая первой, остановилась. Подняв голову, Кэм оглядел склон. В сорока метрах впереди Эсти вскинул руку, сигналя им поверх скрюченных стволов, воды и грязи. Гудрич и Баллард стояли ближе и тоже не двигались. Три сильные человеческие фигуры, замершие посреди загаженного болота.

Кэм просигналил в ответ и сказал Рут:

— Глупо, что ты идешь первой. Мы должны вернуться к остальным.

Но женщину остановило не это. Она наткнулась на птицу.

— Ох, — тихо выдохнула Дебра, когда Рут встала на колени и протянула руку к несчастному созданию.

Вьюрок, наверное, недавно залетел в зону чумы, потому что был все еще жив, хотя перья уже осыпались с его груди и шеи. Он слабо трепыхался в грязи. Его крылья бессильно трепетали, и возможно, он ослеп. Глаза птицы были мутного голубовато-белого цвета — Кэм такого никогда прежде не видел.

— Сюда! — крикнул Эсти.

Кэм снова ему махнул, хотя сомневался, что Рут послушается.

Она мешкала, поднеся руки в перчатках к птице. Кэм понял, что Рут не заметила раздувшиеся трупики бурундуков, мимо которых они прошли четверть часа назад, — два тельца, смытых со склона и лежавших рядом. Бурундуки тоже заставили бы ее остановиться, а бешеное нетерпение было все же предпочтительней этой прострации.

В припадке рвения Рут могла забывать о собственной безопасности, но это делало ее опасной и для окружающих. Нельзя допустить, чтобы она потеряла голову. Им еще раз понадобился ее талант — а до места встречи оставалось не меньше часа пути. Кэм от души надеялся, что Рут сможет дойти.

— Посмотри на него, — сказала Рут.

Она говорила о птице.

— Нам надо идти, — отозвался Кэм.

Дебра добавила:

— Рут, солнце уже встает.

— Конечно, — ответила ученая, но с места не сдвинулась.

— Конечно, вы правы. Это всего лишь долбаная птица.

Рут встала, оттолкнув их с дороги измазанными грязью перчатками. Руки ее дрожали.

Они шли пешком, потому что Эрнандес и его люди уехали на машинах обратно к горе Сильван. Так он убивал одним выстрелом двух зайцев: и возвращался на базу, и обманывал вражеские спутники. Его грузовики привлекали намного больше внимания, чем горстка людей. К тому же машины двигались к передовой. Если китайцы атакуют, Эрнандес отвлечет огонь на себя. Генерал рассчитывал выиграть для них время. Он организовал группу вертолетов, чтобы отвезти Рут обратно на север, но не хотел рисковать и сажать их слишком близко к горе Сильван. На нее было нацелено слишком много китайских батарей. К тому же у захватчиков преимущество в воздушной силе. Вертолетам грозила опасность, что бы ни сделал генерал, но Эрнандес собирался начать обширное контрнаступление и отбросить китайцев назад. Отвлекающий маневр.

«Просто сделайте все, что можете», — напутствовал Рут генерал, когда та уколола иглой внутреннюю сторону его предплечья, а затем немедленно воткнула эту иголку в собственное запястье.

Вот почему Рут была сама не своя. Эрнандес явно не надеялся дождаться результатов ее работы. Вполне вероятно, что во время атаки он собирался попросить самых больных солдат пойти вместе с ним в первых рядах. Кэм полагал, что они согласятся.

Худшее, что грозило Рут, — это пара царапин или вывихнутая лодыжка. И похоже, она специально лезла на рожон, напрямую пробиваясь через грязь и сплетение веток. Их тела служили сейчас инкубаторами. Сорок минут назад они спустились ниже барьера, и улучшенная вакцина начинала вытеснять более раннюю версию, быстро разбирая на атомы молекулы чумы и размножаясь. А наночастица-стимулятор помогала защититься от радиации.

Эрнандес готов был пожертвовать жизнью ради Рут. Получив больше времени для работы в Гранд-Лейк, ученая могла бы переломить ход войны, усовершенствовав частицу-стимулятор. Перед ними открывались неограниченные возможности. Увеличение регенеративных способностей организма было только началом. Рут могла бы удвоить силу солдат, улучшить их рефлексы, остроту их зрения. Но как всегда, проблема заключалась в контаминации. Если они будут передавать улучшенный стимулятор друг другу, то неизбежно заразят и противников. Супербойцы получат преимущество лишь ненадолго, пока враги не овладеют такими же способностями. Штатам нужно нанести один мощный, скоординированный удар, если еще осталось время — и достаточно солдат.

Болото вокруг них почернело. Эсти завел их туда, где падающие деревья вспыхнули и горели до тех пор, пока паводок не потушил огонь. Кэм увидел еще одну умирающую птицу. А потом он заметил голубую жестянку из-под пепси-колы. Интересно, как она попала сюда?

Откуда-то с севера донесся низкий вибрирующий рев истребителей.

— Ложитесь! — заорал Эсти.

Большинство плюхнулось в трясину, покрытую коркой сажи. Рут застыла, глядя вверх. Фоштоми схватила ее сзади за куртку.

— Ложись, дура! — крикнула Фоштоми, но грохот доносился издалека и с каждой секундой становился все тише, тая в ночном небе у них за спиной.

Развернувшись, Кэм увидел, как темный западный горизонт расцвечивает оранжевая световая морзянка — долины за горой Сильван озарились вспышками гигантских разрывов. Истребители США снова били по китайцам, ведя подготовку к наземному наступлению.

У Эрнандеса были кое-какие преимущества. Высота. В этом тоже заключалась ирония. Армии Колорадо оставались выше барьера из-за боязни техночумы и поэтому без боя уступили большую часть равнин и шоссе китайцам. Но сейчас они готовились обрушиться на врагов с превосходящих позиций.

«Не ради нее», — подумал Кэм.

Они делали это не только ради нее, хотя Эрнандес мог испробовать более острожную тактику, если бы не стремился в первую очередь защитить Рут. Вот почему она так нервничала. Еще тысячи людей погибнут, пытаясь ее спасти, и неважно, что решение принимала не она.