конечно, к мужику кинулись. Через секунду стало понятно: человек вышел по крайней нужде за опохмелом, но не дошёл, упал. Помирает. Вряд ли от раны, скорее от похмелья плюс ранение.

Мы его с проезжей части чуть оттянули и кинулись в ближайшую дверь — в бордель. Девки выскочили, красивые все и понимающие. Влили в него пиридоксина и регидрона, компресс на голову, вызвали скорую. Скорая приехала, не хотела брать — девки какие-то слова волшебные сказали, и его забрали. Ну и мы пошли с девушками пропустить по стаканчику после такой нервотрёпки.

В борделе был интересный запах. Вот тоже ни с чем не спутать. Сильно пахло сауной и дезинфекцией, дешёвой косметикой и нездоровой пищей, тут же наскоро разогретой, плюс невыветриваемые алкогольные пары и запах трудящихся тел, которые не пашут, но что-то там вспахивают. Однако доминировал незнакомый запах. Я не знаю, как пахнут лубриканты (чёрт, дожила до седых волос — и не знаю), но судя по звучанию этого слова — пахли именно они. Сладковатая резина могла бы так пахнуть — что бы это ни значило.

И я в ещё одном месте встречала этот запах в чистом виде — и это тоже был бордель. Но очень дорогой, там не было запаха дешёвой еды и дешёвой косметики. Попала я туда из любопытства и была поставлена на место жрицей любви, это был хороший урок. Люблю такие уроки жизни.

Дело было задолго до происшествия с моим придомовым борделем, эдак году в 2006-м или годом позже. Времена, стало быть, были вегетарианские, мы какой-то вполне интеллигентной компанией пошли на выставку в Манеж, но случайно надрались и вместо выставки оказались в кубинском ресторане с танцами. С нами был молодой депутат Госдумы от ЛДПР, старый мой знакомец Женя, он был послан в Думу что-то там лоббировать от металлургов. Тогда это было ещё простительно — тем более что познакомились мы с ним во время Первой чеченской, практически в боях, он тогда был помощником быстро забытого главы администрации Ельцина Николая Егорова, неплохой был мужик.

По старой памяти мы с ним и загуляли. В кубинском ресторане он коршуном спланировал на яркую блондинку во внезапно цветастом платке, но после пары страстных кругов вернулся обескураженным.

— Отшила?

— Отшила.

— Что не так?

— Она спросила, кем я работаю.

— Ну и ты?

— Не говорить же ей, что я депутат. Я сказал, что пиарю металлургов, почти честно.

— А она?

— Сказала «Не пизди» и ушла с кубинцем.

Женя был пьян и расстроен.

— Ладно. Поеду в бордель.

Я оживилась.

— Возьми меня с собой! Я никогда не была в борделе! Ну пожалуйста!

Женя взял всю компанию. Правда, я одна была женского пола, но меня это как-то не смутило.

Мы приехали в бордель «Бордо». Дверь в дверь с известным мне рестораном «Экспедиция» на Солянке, рядом с посольством Австралии.

Зашли. Жене кивнули как завсегдатаю.

Я растерялась. Мне показалось, что я окружена десятками красавиц топлес. Девки и правда были хороши, но их было очень много, и они лезли. В том числе ко мне. Я не знала, что мне с ними делать, однако, похоже, они знали, что им делать со мной, а это в мои планы никак не входило.

А по дороге в такси мы начали с Женей дискуссию о роли Администрации президента в управлении регионами, как-то так. И Женя желал продолжить свою мысль, которая в такси показалась мне вялой, а вот сейчас как раз нет. Да, Женя, да! Давай продолжим! Нам надо срочно обсудить возрастающую роль кремлёвского хера в доминировании над регионами.

Женя обрадовался возможности поговорить о наболевшем в Госдуме и распорядился выделить нам отдельный кабинет. А мне сказал — выбери пару девочек, без них нельзя, потом отпустим их на волю.

Ой, это я люблю — отпускать на волю.

Но как выбрать?

Я решила, что выбирать надо самых востребованных, то есть самых грудастых. Ткнула пальцем в одну в леопардовых стрингах и в другую примерно такую же. И мы удалились в тишину кабинета.

Кабинет был просторен и действительно тих. Нам принесли фрукты и бухло, дамы прибыли своим ходом. Кабинет был похож на номер в очень неплохом отеле, только в подвале, без окон. Женя разместил дев в нише со столиком, прислав им дорогую бутылку и фрукты. А мы разместились на диване с другой бутылкой и продолжили разговор о губернаторских полномочиях в свете всё более эрегировавшей вертикали власти.

Я как-то даже увлеклась беседой, покуда одна из дев, сделав что-то вроде книксена, не подошла ко мне, решив, что я тут главная.

— Пардон, что вмешиваюсь в ваш разговор. А вы пользовать нас будете?

— Девушки, вам заплатят как за работу, а вы отдыхайте, кушайте, расслабляйтесь, у вас сегодня выходной.

— Простите, а вы кем работаете?

— Я журналист.

— А вот представьте себе: вам заказывают статью, вы её пишете, вам платят, но не публикуют. Вы как себя почувствуете?

Чёрт. Чёрт.

Сделала она меня.

Но что ж делать-то.

Ну не ебать же мне её.

— Жень, а давай я пойду, а вы тут как-то… оправдаете…

— Не, давай я рассчитаюсь, и пойдём с кофе договорим.

Так мы и сделали. Отличный вечер пятницы.

Так вот, про запахи. В борделе «Бордо» главный запах был именно этот — что едва угадывался в моём придомовом борделе. Запах смазки. Я не знаю, откуда я это знаю, но я знаю. Вернее, это смесь: латекс, лубриканты, парфюм. Алкогольные пары и табак присутствуют, но не доминируют. И совсем не пахнет телом. Как люди с этим трахаются — загадка для меня. Должно же хоть как-то пахнуть человеком.

Вот ещё в тюрьме не пахнет человеком. Причем ни в какой — ни в русской, ни в заграничной. При этом запах разный.

Русский тюремный дух не спутать ни в чем. Он надолго въедается в кожу и в вещи. Здесь и запах прокисшей баланды, мокрых нечистых тряпок, запах старой