категорически отрицал. Он уверял свою мать, что все дурные разговоры – не более чем происки врагов. Виктория предложила сыну заняться поисками альтернативной невесты и даже сделала в этом направлении несколько шагов… Но Альфред не сдавался. Это заставило королеву Англии наступить на горло собственной песне. Неохотно, но она дала согласие на брак.

Английский принц отправился просить руки. Но император Александр II ответил ему, что неволить дочь не станет. Вполне возможно, в тот миг он все еще надеялся, что Мария откажется от этого проекта. Но великая княжна приняла предложение Альфреда. В Лондон полетела телеграмма: «Сегодня утром мы с Марией помолвлены. Не могу выразить, как я счастлив».

В Букингемском дворце не были склонны разделять бурный восторг принца. Королева все еще считала, что новая невестка принесет в их дом множество проблем. Трудно сказать, чем было вызвано такое отношение. Королева сумела предвидеть будущие события? Ей подсказал жизненный опыт? Или сыграло свою роль предубеждение против девушки из рода Романовых?

Для Марии приготовили приданое в размере ста тысяч фунтов стерлингов. Кроме того, молодым полагалось ежегодное содержание в размере тридцати с лишним тысяч. Английский аристократ того времени считал себя состоятельным человеком с десятью тысячами годового дохода… Помимо денег великая княжна была буквально осыпана дождем из драгоценностей: ей приготовили парюру Екатерины II, бриллианты и рубины, великолепные сапфиры императрицы Александры Федоровны и особую бриллиантовую тиару, которая с помощью хитрого вмешательства придворного ювелира превращалась в роскошное колье. «Это лучшие драгоценности, которые я когда-либо видел в своей жизни», – признавался граф Уорик, которому позже выпала честь познакомиться с Марией.

Отправляясь в Англию, дочь императора увозила с собой и целый гардероб. Там были не только предметы самой первой необходимости, но и ворох бальных платьев, созданных искуснейшими мастерами, парадные облачения, меха и кружева, сотканные вручную.

Однако холод в отношениях между семьями стал ощутим сразу. Королева Виктория настаивала, чтобы Марию привезли в Шотландию. Там она намеревалась встретиться с будущей невесткой в первый раз. Император Александр II предложил компромисс: если не на русской и не на английской земле, возможно, удачным покажется Кёльн? На это королева колко ответила, что занимает престол на двадцать лет дольше, чем русский государь, и бежать к нему по первому зову, словно школьница, не обязана. Куда только подевалось нежное обожание времен их юности…

Альфреду мать отказала в праве стать полковником русского полка (этой чести удостаивались все зятья императора). Пеклась Виктория и о церемонии по англиканскому обычаю. Жених и невеста эти маленькие нюансы предсвадебной подготовки старательно игнорировали. Они были заняты друг другом.

Принца сопровождала многочисленная свита, в которой главным персонажем был наследный принц Альберт Эдуард с его женой Александрой. Присутствовала на свадьбе и старшая дочь королевы Виктории вместе с супругом, германским кронпринцем. 23 января 1874 года все началось с православной службы в императорской часовне. Золотые короны, которые требовалось держать над женихом и невестой, были так тяжелы, что их по очереди передавали друг другу братья Марии и брат жениха, принц Артур. Некоторую «английскость» подчеркнуто русскому облику невесты придавала веточка мирта, которую для Марии лично прислала английская королева. На женихе была форма английского королевского флота.

Когда молодых признали обвенчанными по православному обряду, они перешли в Александровский зал. Декан Вестминстера, Артур Стэнли, провел там англиканскую службу. Только после этого начались поздравления и торжества.

Ужин, поданный для пятисот гостей, поразил англичан размахом и роскошью. Брачную ночь Мария и Альфред провели в Царском Селе.

Королева Виктория, которая не присутствовала на свадьбе сына, в Лондоне в тот же вечер произнесла тост за молодых. Все отметили необычную деталь в ее наряде – она приколола к платью орден Святой Екатерины.

Государыня казалась веселой, хотя самое близкое окружение знало, что приезда невестки она ожидала без особого восторга. Мария и Альфред не задержались в Петербурге: 7 марта 1874 года они ступили на английскую землю.

Официальным титулом молодоженов стал «герцог и герцогиня Эдинбургские». Встреча в Виндзоре, которую им устроили по прибытии, была очень милой: повсюду развесили английские и российские флаги, что невероятно тронуло великую княжну.

«Я очень нервничала и дрожала, – записала в дневнике королева Виктория, – у дорогой Марии очень дружелюбные манеры, прекрасные блестящие глаза… Она превосходно говорит по-английски… Она должна всем нравиться».

Пять дней спустя Эдинбургские въехали в Лондон, поскольку именно там, в Кларенс-Хаусе, для них была приготовлена городская резиденция. Для отдыха за пределами столицы королева выделила молодоженам имение Иствелл-парк в Кенте. Марии позволили открыть православную часовню, что было высоко оценено ею… В те дни она совершенно очаровалась Англией.

Проблемы начались там, где их меньше всего ожидали. Спор вышел… из-за титула. В России Мария носила титул Ее Императорского Высочества и, как дочь правящего государя, всегда занимала более важное место на любой церемонии, чем ее кузины или троюродные сестры. В Англии номером один оставалась королева (и с этим никто не спорил), но Мария считала, что имеет право на второй. Императорский титул отца ставил ее выше дочерей королевы. И с этим при английском дворе были согласны далеко не все.

Был еще один нюанс: Мария одновременно оставалась великой княжной и именовалась герцогиней Эдинбургской. Какой из этих двух титулов следовало писать первым? Все эти шероховатости следовало сгладить заранее, но о них почему-то не подумали.

Больным оказался и «бриллиантовый вопрос». То, что привело в ярость австрийскую императрицу в начале XIX века, теперь сводило с ума золовок Марии. У дочери русского государя были самые невероятные, самые дорогие украшения, какие можно было себе только представить. Драгоценности принцесс меркли рядом с теми, что носила герцогиня Эдинбургская.

«Глупая, упрямая, старая», – зло писала Мария о королеве в Россию. Она была вне себя, когда узнала, что королева Виктория настроена против брака ее любимого брата Сергея с принцессой Елизаветой Гессенской. Отношения между невесткой и свекровью портились весьма стремительно.

Первенец Марии родился спустя 9 месяцев после свадьбы, в октябре 1874-го. Маленького Альфреда герцогиня Эдинбургская кормила сама, чем вызвала шок у английского общества. Королева Виктория придерживалась «старых» правил, согласно которым задача знатной дамы – как можно скорее прийти в себя и вернуться к светским обязанностям. Королева не кормила своих детей, с этим справлялись кормилицы. Но Мария сразу дала понять, что не отступит. Она кормила и дочь, рожденную годом позже, и каждого из своих четырех детей[77].

«Райский момент – рождение ребенка, – писала Мария. – Это ни с чем не сравнится. Думаю, будь у