Они были молоды и прекрасны. Виктория превратилась в необъятную женщину значительно позже (известны мерки, которые снимали с нее для пошива белья, – обхват груди около 147 сантиметров и талии – 132). В юности это была хрупкая, невысокая девушка ростом всего полтора метра, одетая очень просто, несмотря на свое высочайшее положение. Она носила легкие светлые платья, причесывалась на прямой пробор и казалась простодушнейшим существом. Незамужняя, недавно взошедшая на трон Виктория постоянно слышала со всех сторон: «Вам необходимо выйти замуж!» В Англии слишком давно не было самовластной правительницы. Виктории говорили прямо – быть, как Елизавета I Тюдор, не получится. За плечами Елизаветы находились кузины и другие дальние родственники, способные, в случае ее бездетности, надеть корону на свои головы. Виктория же осталась печальным последним ростком на некогда пышном фамильном древе Ганноверской династии[75].

Она присматривалась к иностранным принцам. Приезд Александра оказался весьма кстати: подходящего возраста и происхождения, образованный и воспитанный… При встрече с английской государыней великий князь преподнес ей подарки – шкатулки, украшенные резьбой и драгоценными камнями. Но самое главное – его обаяние! В дневниках королевы немедленно появляется запись: «Великий князь безумно нравится мне… С ним легко. Я восхищена».

Вторая сторона тоже не осталась равнодушной. По свидетельству сопровождавших цесаревича, имя королевы не сходило с его уст. Он отмечал ее живость и очарование, и вот они уже вместе танцуют на балу и посещают оперу…

Сначала заволновались в английском правительстве. Виктория должна была выйти замуж, но, обсуждая этот момент, в последнюю очередь предполагали в качестве жениха – русского великого князя. Александр был не только сыном императора. Он являлся первым претендентом на трон после него. Будущим императором всероссийским. Объединить этих двоих – великого князя и королеву Англии – не представлялось возможным.

В истории были случаи, когда правящие монархи вступали в брак. Мария Стюарт, королева Шотландская, некоторое время носила две короны: свою собственную и французскую, потому что вышла замуж за короля Франциска II (правда, на момент свадьбы он был всего лишь дофином, будущим государем). Мария I Тюдор была замужем за испанским королем Филиппом II. Есть основания считать, что русский государь Иван IV Грозный делал устное предложение руки и сердца королеве Англии, Елизавете I. Но все эти события относились к XVI веку. В XIX столетии казалось немыслимым объединить две столь далекие друг от друга державы.

Виктория должна была сделать выбор: или принять ухаживания цесаревича и в перспективе отказаться от английского трона, или навсегда забыть об Александре. Отречение, отказ от короны, ввергло бы королевство в жесточайший политический кризис, и Виктория это хорошо понимала. Со своей стороны, делая шаг в сторону королевы Англии, рисковал и Александр. Его не поняли бы в России, если бы он отказался от короны ради брака. Более того! Союз Виктории и Александра создавал опасный прецедент на будущее: а если их потомки заявят свои права на какой-либо из двух престолов, который в тот момент будет занимать следующий законный наследник? Что тогда? Хаос, война, свержение?

Поэтому-то английские министры бросились убеждать Викторию в невозможности этого союза. Из Петербурга слали депеши о необходимости возвращения домой.

«У меня нет слов, чтобы выразить свои чувства, – писала Виктория в дневнике, – великий князь взял мою руку и сжал в своей руке… Он был бледен, и голос его дрожал».

Этот приятный и милый эпизод следовало оставить в прошлом. Цесаревич вернулся в Петербург и заявил о своей готовности жениться на гессенской принцессе, жевавшей вишни.

В 1853 году у Александра и Марии родилась дочь, названная в честь матери. И вышло так, что впоследствии ей суждено было совершить длинное путешествие на запад, чтобы выйти замуж… за английского принца. То, о чем родители могли только мечтать, осуществили их дети.

«Эта… девочка – большая радость в семье, – записала в своих мемуарах фрейлина, Анна Федоровна Тютчева, – после великой княжны Лины[76], которая не дожила до семи лет, у цесаревны были только сыновья… Предназначили имя Веры, но старая княгиня Горчакова написала императрице, что видела сон, будто у цесаревны родится дочь, если она обещает назвать ее Марией».

Она росла в окружении братьев, будучи единственной девочкой в семье. «Она терпеть не может, когда кто-то выговаривает ее братьям», – рассказывала гувернантка великой княжны графиня Толстая. Павел и Сергей, младшие в семье, стали постоянными товарищами ее детских игр. С ними она проводила больше всего времени, ведь именно их троих императрица Мария Александровна чаще всего брала с собой за границу. Супруга Александра II оказалась слаба здоровьем, а постоянные роды еще больше подтачивали ее состояние. Не добавляла ей радости и бурная личная жизнь императора: отношения Александра с княжной Долгоруковой развивались практически на глазах всего двора. Дело дошло до того, что государь поселил свою фаворитку во дворце. Всем было известно и о его внебрачных детях.

Марию считали очень упрямой и не склонной к компромиссам. Она была обожаемой девочкой, светочем для отца и для матери. Император рассказывал, как он лично кормил ее супом и возил кататься в коляске даже в хмурую сырую погоду. И Мария Александровна питала особую нежность к своей единственной выжившей дочери.

Ее судьбу определил случай: в августе 1868 года Мария, вместе с матерью и младшими братьями, оказалась в гостях у родни в Югенхайме. И во время этого путешествия она познакомилась с герцогом Эдинбургским, Альфредом, – сыном королевы Виктории и принца Альберта. Это была мимолетная встреча, свидание-набросок. Познакомиться лучше они смогли три года спустя, в том же обществе герцогов Баттенбергов. Молодые практически все время проводили вместе – гуляли, общались, вместе музицировали. Альфред уже тогда объявил, что готов просить руки Марии. Но по английским законам он не мог этого сделать без разрешения правящего монарха. Так что из замка Баттенбергов он направился в Лондон.

Александру II не хотелось терять единственную дочь. Он предпочел бы выдать Марию замуж, с тем чтобы она оставалась в России (как его собственная сестра Мэри или тетушка Катишь). Политические выгоды брака с Альфредом казались весьма смутными, к тому же две империи изрядно обострили отношения после Крымской войны… Поэтому-то первое движение к браку, начатое в 1871-м, повисло в воздухе.

У королевы Виктории тоже были свои причины не желать союза с Романовыми. Она знала о нежелании представителей этого семейства менять православную веру. В Лондоне также обсуждали слухи о личной жизни великой княжны: утверждали, что Мария скомпрометировала себя отношениями с князем Голицыным. Однако этот момент Альфред