– Вы скоро покинете меня, Генри, – грустно промолвила она. – Я знаю, мы должны расстаться. Но когда же я теперь увижу вас? Вы уедете надолго?

– Я вернусь, дорогая, как только у меня будет возможность.

– Я хочу взять с вас одно обещание, Генри.

– Любое, Марион! Я готов обещать все, что вы потребуете от меня!

– Благодарю вас, Генри! Я не сомневаюсь, что вы сдержите обещание. Посмотрите мне в глаза... я знаю, что вы не умеете лгать.

Голтспер поднял на нее глаза и вздрогнул под ее испытующим взглядом.

– Что вы хотите, чтобы я обещал? – спросил он, стараясь скрыть свое смущение.

– Не бойтесь, Генри! Я попрошу у вас немногого. Вам это, может быть, покажется пустяком, а для меня это все. Я вам сейчас объясню. Только не смейтесь надо мной, я все равно ничего не могу с этим поделать. С тех пор как я узнала, что вы любите меня, я поняла одну вещь: ревность для меня хуже смерти. Я не могу жить и ревновать!

– Но, дорогая Марион, почему вам приходят в голову такие мысли? Что вам бояться ревности? Если она когда-нибудь даст нам почувствовать свое жало, страдать от него буду я, а никак не вы.

– Вы шутите, Генри! Но вы не знаете сердца женщины, которая любит впервые. Вы легко завладели им, но его добивались многие, и никогда до сих пор его никому не удалось завоевать. Вы не знаете, как я люблю вас! Вам кажется, что это мимолетное увлечение взбалмошной девчонки, которое пройдет с возрастом. Но я не девочка, Генри, я взрослая женщина, и я люблю вас!

– Но чем же я заслужил вашу любовь? – воскликнул восхищенный Голтспер. Скажите мне, дорогая Марион, за что вы полюбили меня? Я вдвое старше вас. Я давно утратил ту красоту, которая, быть может, когда-то могла бы увлечь ваше воображение. Как я могу считать себя достойным вашей любви? Я чужой в вашем кругу. В глазах света я авантюрист, и я готов согласиться с этим, если считать авантюризмом попытку помочь угнетенным людям вырваться из-под ига тирана. Простите, что я настаиваю, Марион, но я хочу услышать из ваших уст, за что вы любите меня!

Марион молчала. Не потому, что она не хотела ответить, но потому, что из всех загадок в мире нет большей загадки, чем любовь, и никто не нашел ответа на эту загадку.

– Я не знаю, Генри, – наконец сказала она. – Наверно, есть тысячи причин, но я могу назвать вам только одну: я люблю вас, потому что люблю!

– Радость моя, Марион! Я верю вам! А вы? Неужели вы не верите...

– О Генри! Я знаю, что сейчас вы любите меня...

– Сейчас и всегда!

– Вы можете поручиться за себя, Генри?

– Могу, Марион!

– Я хочу взять с вас обещание.

– Какое, Марион?

– Знаете, Генри, говорят, чувства иногда меняются и это не зависит от нас. Я, правда, этому не верю. Я знаю, что я всегда буду любить вас. Но я вам уже говорила, что для меня ревность хуже смерти. Так вот, вы должны обещать мне...

– Марион, я готов обещать вам что угодно, мое сердце навеки принадлежит вам!

– Так вот, обещайте мне... если случится так, что вы меня разлюбите, вы скажете мне об этом сами, честно, не скрываясь. Обещайте мне это, Генри!

– Но это же бессмысленно, Марион! Зачем я буду давать вам это пустое обещание? Вы знаете, что, пока я жив, я буду любить вас!

– Генри, Генри! Не отказывайте мне, вы же обещали мне исполнить все, чего я ни попрошу!

– Ну хорошо, дорогая! Если вы так настаиваете, я готов не только пообещать, но поклясться, что я всегда буду честен с вами. Если мое сердце когда-нибудь изменит вам, вы тотчас же узнаете об его измене. Что стоит обещать то, чего никогда не случится!

– А если вы будете далеко, Генри, и не сможете со мной увидеться, тогда... тогда вы пришлете мне мою перчатку. Когда она вернется ко мне, я буду знать, что человек, которому я дала ее – вместе со своим сердцем – и который когда-то так дорожил моим даром, возвращает мне его. Это будет лучше всяких слов, потому что услышать из ваших уст эту горькую правду для меня будет равносильно смерти.

– Дорогая моя, я готов подчиниться всему, что вы от меня требуете! Но как бы я хотел убедить вас, что это бессмысленно! Вы никогда не получите обратно вашу перчатку, я не верну ее вам, она слишком мне дорога, дороже всего на свете после этой беленькой ручки, которую она облекала и которая – да поможет мне Бог! – станет моей!

И, прижав к губам эту беленькую ручку, Голтспер нежно поцеловал тонкие пальчики.

Этот поцелуй оказался прощальным. Ярко полыхнувшая молния осветила веранду, и две прильнувшие друг к другу фигуры четко обрисовались в окне. В ту же минуту хриплый, сдавленный стон раздался внизу и чья-то тень мелькнула мимо веранды. Снова вспыхнула молния, они бросились к окну, но там уже никого не было.

– Бегите, Генри! – вскричала Марион. – Эта тень не зря мелькнула, она сулит беду! Вас могут захватить здесь! Бегите, бегите!

Голтспер не стал медлить.

Быстро сбежав с веранды, он бросился в кусты, скользнул с откоса в ров и стал осторожно пробираться к задней стене дома.

Тень, мелькнувшая за окном веранды, была не кто иная, как Бет Дэнси. Когда щедрая посетительница вышла из двери кладовой, Уайтерс задвинул засов и, движимый чувством уважения и благодарности, пошел проводить леди до ворот. Но, пройдя несколько шагов, он услышал, как стукнула калитка, и, когда он подошел ее запереть и на минутку выглянул в темноту, вблизи уже никого не было.

Он постоял несколько секунд, но, видя, что начинается гроза, пошел обратно в кладовую, чтобы взять свой фонарь.

Отодвинув засов, он открыл дверь и протянул руку за фонарем. Каково же было его удивление, когда, приподняв фонарь, чтобы осветить узника и удостовериться, что все в порядке, он увидел не арестанта, связанного по рукам и ногам, а Бет Дэнси, поднявшуюся ему навстречу! Так вот что означали ее поцелуи! Она одурачила его!

Он опрометью кинулся во двор, чтобы поднять тревогу, и Бетси, воспользовавшись его растерянностью, скользнула в открытую дверь и мигом добежала до ворот. Нащупав в темноте щеколду, она открыла калитку и сразу исчезла в темноте.

Она бросилась бежать к ограде, но вдруг ее точно что-то толкнуло. Она вспомнила приход Марион, и мысль о том, что она, может быть, встретилась с Голтспером, заставила ее повернуть к дому.

Она пошла вдоль стены и, услышав голоса на веранде, тихонько подкралась к окну.

Когда молния осветила две обнявшиеся фигуры, Бетси, не помня себя, чуть не ринулась на веранду. Но в это время со двора послышались бряцание оружия и встревоженные голоса солдат.

«Погоня за беглецом!» – мелькнуло в голове у девушки. Дикая жажда мести заглушила все чувства в ее душе.