Фея Сирени, – подоспело тотчас.

Так, хорошо. Правильно.

Как начинается выход Сирени?

…Кода Одетты?

…Третья вариация Раймонды?

Ладно. С танцами пока еще порядок.

Даша вынула телефон. Открыла гугл.

Пальцы ее быстро выбили в поисковике: «труба ехать вперед головой». На лестнице затопали шаги. Даша опустила руку с телефоном.

Вверх по лестнице несла ведро уборщица. Она тоже чувствовала себя солдатом большой армии накануне решающей битвы: перед премьерой особенно бдительно следила, чтобы в ведре всегда было что-нибудь. Танцовщики суеверны. Пустое ведро – известная дурная примета.

Увидев прима-балерину, уборщица улыбнулась:

– Здравствуйте.

И как бы невзначай, но поспешно показала ведро: в нем плескалась грязная вода, плавала тряпка. Даша кивнула. Но постучала согнутым пальцем по деревянным перилам. Тоже на всякий случай.

Уборщице хотелось разрядить волнение, собиравшееся в груди под фартуком с того самого дня, как «Сапфиры» станцевали в Париже.

– А французы-то какие? – заговорила она с балериной. – Мало им Бородина, я считаю. Все не угомонятся. Но наши лучше, я считаю. Лучше?

– Наши точно лучше, – успокоила ее Даша.

Уборщица с ведром потопала дальше.

9

– Совещание, – одними губами произнесла Борису в кабинет ассистент Нина Николаевна. Борис кивнул ей, и она закрыла дверь. Он посмотрел на часы: совещание совета директоров уже началось.

Борис слушал трубку, смотрел на собственное мутное отражение в поверхности стола.

– Мне нужно присмотреться к Авилову, – терпеливо объяснил отражению он. – Я же совсем мало его знаю.

– Но ведь он тоже начал бизнес еще в девяностые. Как вы.

– Он в Москве, я – в Питере.

– Вы же почти двадцать лет в Москве уже живете.

Борис постарался, чтобы голос звучал деловито, бодро, но услышал только усталость:

– Наши интересы с Авиловым до этого никак не пересекались. Ни личные, ни деловые.

Полковника Антонова это, уж конечно, не могло обмануть.

– А сейчас пересеклись? – быстро подсек он.

– Мне нужно время понаблюдать, – вывернулся Борис. – Человек вывел свой бизнес в 90-е и провел через «нулевые». Старый хитрый лис. Сами ведь понимаете.

Антонов молчал. Держать паузы он умел. На людей помоложе это, должно быть, производило оглушительное впечатление. Но опыт, который приобрел Борис в 1990-е и «нулевые», был куда более разнообразен. И трюки Антонова вызывали у Бориса только ухмылку.

В дверь заглянул Петр. Показал жестом: мне уйти?

«Входи», – махнул Борис.

– Если вы пытаетесь тянуть время, то это плохая идея, – наконец проговорила трубка.

Понты, усмехнулся про себя Борис. Проблема только в том, что это не совсем понты. Полковник Антонов мог затаить в душе некоторое свинство. А потом воплотить его административно. Стать очередным персонажем Дюши Бобра и его саг в Следственном комитете Борису очень не хотелось.

«А может, все совсем не так? – размышлял Борис. – Что если Антонов любит и ненавидит строго согласно приказам. И не «что если», а «скорее всего». Тогда…»

– Я не идиот, – заверил Борис. И первым оборвал разговор: – До свидания.

Он не стал выяснять, было ли у Антонова еще что сказать.

– Что нового? – обратился к Петру.

– Хорошие новости.

– Да ладно, – удивился Борис. – Ну-ну.

– Похоже, кто-то пытается замести следы. Смотри, – он показал Борису экран своего телефона: – Профиль не найден. Точнее: удален.

– Может, она сама их удалила.

– Может, – весело не спорил Петр. – И это тоже след!

Борис видел на его лице самодовольство. Какую-то радость, в которой не было ничего личного, – вдруг понял он. Петру просто нравилось брать след. А взяв, кидаться добыче на горло.

– Чего? – заметил тень на его лице Петр.

– Тяжелый день.

– А… Кто бы это ни сделал, это очень поверхностная мера. Я прямо бы даже и мерой это не назвал. Фигня! – ликовал Петр. – Для тех, у кого нет ресурса копать глубоко.

– А у нас он есть? – придал интонации небрежность Борис.

– Шутишь! Если только человек вышел в Интернет, найти можно все – и я ее найду. Она это сделала, не она, не важно. Стирать профили в соцсетях было большой, большой, больш-о-о-о-ой, – описал руками размер Петр, – ошибкой… Ну, я был прав? Хорошие новости?

– Супер, – выдавил Борис.

– Буду держать тебя в курсе! – отсалютовал Петр.

– Будь так добр, – без энтузиазма ответил Борис.

– Мне что-то еще надо знать? Кроме того, что сегодня тяжелый день.

– Нет-нет… Я просто везде сегодня опаздываю, – придумал простое и понятное объяснение Борис. Но Петр все глядел, все изучал его лицо. И Борис добавил: – Страшно напрягает.

Посмотрел Петру в глаза. Скроил рожу:

– Не только сегодня, а вообще. Просыпаюсь утром – и сразу же начинаю опаздывать. Заебало.

– Нинку уволь, – легкомысленно посоветовал Петр. – Если опаздываешь, значит, она лажает. Ее работа – чтобы ты нигде не опаздывал.

Борис нажал на кнопку.

– Да? – отозвалась ассистентка.

– Нина Николаевна! – строгим тоном начал Борис.

– Ты что? – вскинулся Петр. – Я же пошутил.

– Как пошутил? – переспросил Борис.

Нина Николаевна, давно привыкшая к манере обоих, не теряла времени на другом конце – было слышно стрекотание клавиш.

– Я в театр поехал, – сообщил помощнице Борис.

– Зачем? – удивился Петр.

Нина удивилась тоже: перестала печатать.

– Попечительский совет театра сегодня заседает. Я забыл вам сказать, а сейчас увидел у себя в календаре, – ответил обоим Борис.

– Поняла, – профессионально-корректно отозвалась помощница. Ей платили не за удивление. – Что-нибудь от вас на совещании передать?

– Ну вот такой им сегодня облом, – Борис даже сумел подмигнуть Петру, выходя из-за стола. Наклонился к селектору. Добавил по существу: – Ничего. Просто сделайте мне брифинг, посмотрю после.

Взял пальто.

Он излучал спокойное довольство, когда вышел. Когда простился с Петром. И даже когда тот увязался следом, в лифт. Даже в лифте Борис удержал то же доброжелательное выражение, ту же спокойную осанку. Прошел через фойе. Попрощался с Петром – на сей раз окончательно. Машина уже ждала.