class="p1">– А если никогда не буду готова?

– Что ж. Мой выбор – любить такую женщину, буду подстраиваться, – вынес вердикт твёрдо.

Хмыкаю. Слегка поворачиваю голову, чтобы мазнуть губами по пышущей свежестью коже после бритья.

Я оценила. Верю.

Снова тишина. Вдыхаю его запах.

– Ты пахнешь небом. Свободой. А я очень приземленная, понимаешь? Почему ты так уверен, что у нас получится?

– До определенных недавних событий я часто ловил себя на мысли, что боюсь. Чего? Сам не понимал. Это было похоже на распространенные сейчас панические атаки. Мог зависнуть в темноте, ощущая, как нечто до омерзения липкое наслаивается и душит, угнетает. Мизерный шаг до пропасти. Потому что я иду куда-то не туда. Всё неправильно. И ошибка за ошибкой усугубляется. Я не должен был терять тормоза. Не должен был делать этого с тобой. Не должен был затем жениться на Яне, пытаясь залатать дыру внутри. Да и много чего другого не должен был совершать. И вот, когда мне казалось, уже не будет просветов, только тьма по накатанной, я нахожу вас. Тебя и Мию. Постепенно заражаюсь чем-то истинно важным, наполняюсь и…не хочу терять это чувство. Я знаю, что вы – свет, который мне нужен. Без него теперь я просто подохну.

– А разве ты не любил Яну? Почему же это ошибка?

– Любил? Скорее, был увлечен. Впечатлен. Восхищен. Мы уже расставались как-то, и после нее я таких не встречал. Чтобы не только внешностью, но и умом, характером смогли зажечь. Мне казалось, что это и есть любовь, если она для меня – самая-самая, эталон. И, пожалуйста, не вздумай опять сравнивать себя с ней. Люблю я – тебя. Как всю жизнь заблуждаться и верить, что компот – лучшее, что может быть, а потом отпить родниковой воды и умереть от удовольствия, признав ее вне конкуренции.

– Спасибо, – смеюсь, щекоча его своим дыханием.

– Было бы, конечно, за что… А вот ты, почему ты осталась…

– Старой девой? – подсказываю с охотой. – Видимо, ждала тебя.

Ощутила, как Дима покрылся мурашками. Наверное, мы подумали о разных вещах, потому что он вдруг спросил:

– Ты, правда, меня не боялась, Аль?

– Я боялась бы тебя, если бы поняла, что ты наслаждаешься моей болью. Но ведь ты испытывал нечто схожее, изводил себя. До последнего я тогда читала брезгливость в твоем взгляде. А боялась…боялась я Гарика. Когда поняла, что он собой представляет, на что способен… Мы же почти с детства знакомы.

О том, что я когда-то была влюблена, благополучно умалчиваю. Потом обязательно расскажу, а сейчас это не имеет смысла и вызовет лишние эмоции.

– Видишь разницу? Ты говорил, что мне впору тебя сжечь, но это не так. По сути, благодаря тебе я получила новую жизнь. Да и к тому же…если бы стала поджигать, этот огонь не согрел бы, а сжег бы меня саму. Зачем мне такой груз, если в итоге я довольна всем, что имею?

– Ты всегда была такой рассудительной?

– Сколько себя помню, пыталась анализировать, а потом действовать.

– А у меня – всегда наоборот, – обдает вибрациями тихого печального смеха. – Видишь, мы идеально дополняем друг друга.

– Дай мне время, хорошо?

Приподнимаюсь и нахожу его губы, крадя по-мальчишески озорную улыбку. С трепетом осознаю, что этот большой обаятельный кот не ничейный, а теперь…мой. По-настоящему. И я ему доверяю…

* * *

На вопросы подруг у меня не было ответов. Наверное, каждая из нас в глубине души чувствовала, что вскоре придётся расстаться…и никто об этом вслух не говорил. Я ещё ничего не решила, но время от времени пыталась в разговорах с Мией выпытать у неё, хотела бы ли она жить с папой, если это повлечет за собой расставание с той же Владой, садиком, окружением… Конечно, ребенок отвечал, что надо всё совместить. Собрать в одном месте. И наслаждаться.

К сожалению, так не бывает. Интересы одного человека зачастую противоречат интересам другого. И это извечная дилемма: кто должен уступить?

Почему я никогда не спрашивала Диму, готов ли он сам оставить свою жизнь в столице ради нас? Потому что это глупо. Очевидно, что из нас двоих именно он нашел своё призвание, которым живёт. И просить, требовать или намекать на такой расклад не имело никакого смысла. Даже если бы и согласился, я бы себе не простила его выгорания в дальнейшем. А это неизбежно, поскольку масштабы деятельности здесь и там попросту несопоставимы – слишком мелкий уровень после Москвы.

В этих размышлениях прошёл ещё один месяц. Видеовызовы, чаты с умопомрачительными фотографиями, тихие и такие нужные сердцу голосовые сообщения с признаниями… Сколько раз мне хотелось быть рядом с ним, когда глаза его слипались от усталости после очередного сложного рейса, чтобы обнять, укрыть, окружить той заботой, которую сам мне всегда выказывал… Сколько раз он грозился сорваться и приехать, несмотря на плотный график? Сколько раз я вздрагивала, где-то краем уха услышав о падении какого-нибудь самолета…

Может, будь я многим младше, мне было бы легче принять решение и сорваться к нему, наплевав на страхи и сомнения и перечеркнув всё то, что есть на данный момент. Но к приближающимся тридцати двум годам я не имела такой смелости, обусловленной юношеским максимализмом. Любое изменение – риск. А изменение требуемого масштаба – двойной риск.

Очень хотелось отыскать золотое сечение, чтобы поступить правильно. Правильно для всех троих. Но руки опускались от постоянного напряжения, решение не находилось. Точнее, оно лежало на поверхности, но отвергалось сознанием…

* * *

Ошарашенный взгляд Димы, в котором всё же радости было больше, чем осуждения, опалял даже на расстоянии нескольких метров. Я стояла в другом конце коридора, пока он обнимал Антонину Ивановну, опуская свою дорожную сумку. Не ожидал меня увидеть…

Вообще, расклад был такой: он прилетает домой, оставляет вещи и едет за нами, чтобы потом вернуться обратно на очередную годовщину Сони. Мне показалось чудовищным изматывать его лишними часами в пути, когда как их можно провести в семейном кругу, да и какой смысл в сопровождении? Я же не маленькая. Безусловно, приятно, когда мужчина пытается тебя оберегать, возложив на себя ответственность, но с этим моментом я не была согласна. Вот и приехала сама, ничего ему не сказав, ибо не избежала бы возражений.

– Мия спит, дневной сон, – поясняю, когда начинает рыскать глазами в пространстве.

– Ну всё, мойте руки и за стол. Отец уже подъезжает! – радостно щебечет женщина и скрывается в кухне.

Под тяжелым взглядом Димы отступаю назад, но он стремительно преодолевает ничтожную дистанцию