– Что ты имеешь в виду?

– То, что решу все твои проблемы!

– Ты уверен?

– Тебе больше нечего сказать мне? Только задать, извини, совершенно неуместный вопрос?

После недолгой паузы Надежда произнесла:

– Мне есть, что еще сказать тебе.

– Так говори!

– Я соскучилась.

– Вот это уже лучше! Все?

– Петь, я, наверное, полюбила тебя. Глупо, да?

– А что в нашей жизни не глупо? Вот я тоже чувствую, ты мне небезразлична. Но об этом поговорим позже. Обещаю, у нас будет достаточно времени, чтобы разобраться в своих чувствах. А сейчас, извини, у меня работа!

– Да, да, Петь, конечно! До встречи двадцать восьмого июня!

– До послезавтра, дорогая, и помни: все, что я тебе сказал насчет порядка ожидания встречи, а главное о том, КАК и когда следует подойти к дому на Жукова.

– Я не забуду!

– Вот и хорошо! Целую! Пока!

– Пока, Петь!

Прапорщик отключил мобильник как раз в тот момент, когда на площадке остановилась «Нива» Гончарова. Майор видел, как Власенко с кем-то разговаривал по телефону. И этим кем-то наверняка являлась его Надежда. Да, судя по всему, попал Влас на любовном фронте крепко. Как это обычно бывает на войне, когда события развиваются непредсказуемо и стремительно, путая всю ранее выработанную на конкретный бой тактику.

Власенко, подняв сумку, подошел к вездеходу, забрался в салон.

Майор спросил:

– Если не секрет, господин прапорщик, с кем это вы мило беседовали по мобильнику, когда во все уши должны были слушать квартиру Карла Густавовича Цеймана?

Прапорщик скосился на Гончарова:

– Опять подкалываешь, командир? Не надоело?

– Никто, Петя, не собирается тебя подкалывать, так что изволь, как положено ответить на заданный вопрос.

– Есть, господин майор!

Власенко поведал о встрече Надежды с вымогателями, закончив вопросом:

– Надеюсь, ты дашь мне пару часов утрясти эту проблему?

Гончаров укоризненно покачал головой:

– И что за город? Для непосвященных, какая-то бандитская Мекка. Дать-то время защитить женщину, я тебе, конечно, дам, а один справишься?

– Не опускай меня, командир, а?

– Ладно, ладно, значит, двадцать восьмого числа в 18.00 на твоей квартире по улице Жукова?

– Да.

– Хорошо! Действуй, а теперь давай о той новости, что с твоей точки зрения может кардинально изменить обстановку.

Прапорщик уточнил:

– Не может, а меняет ситуацию. По крайней мере, объясняет ее!

– Включай шарманку, послушаем, что же такого ты услышал.

Власенко перемотал пленку записывающего устройства, работающего одновременно с включением микрофона. Нашел клавишу «воспроизведение». В салоне раздался голос хриплого мужчины:

– Валентин Савельевич? Цейман!

– Слышу, что Цейман. Что же это наши ребятки оплошали, а?

– Но кто знал, что в самое неподходящее время появится мент? Ангелу пришлось стрелять! Другого выхода не было. Маркиз ранен, наш врач утверждает, что раненому нужна госпитализация.

После непродолжительной паузы Валентин Савельевич приказал:

– Так госпитализируй его! Так, чтобы концов не найти!

– Я уже отдал распоряжение на этот счет. Сегодня в ночь Маркиз исчезнет, родственников обработаем позже.

– Отрабатывай. И учти, с утра двадцать седьмого числа наши боевики в городе должны залечь на дно. До особого распоряжения! Хазу уничтожить. Кстати, дом подключен к газовой магистрали?

– Подключен. Пока!

– Вот и отлично! В нем вполне могли обитать бомжи, тем более наших парней наверняка кто-то возле хазы видел. А бомжи народ неосторожный. Нажрались, чайник на плиту поставили и уснули, а спросонья, скажем, поутру, кто-то решил прикурить. В результате – взрыв. Это надежнее, чем вывозить оттуда все оборудование и принадлежности.

Хриплый голос проговорил:

– Я все понял.

Валентин Савельевич уточнил приказ:

– Но акцию провести в понедельник!

– Ясно.

– И повторяю, с утра двадцать седьмого июня наших в городе не должно быть ни слышно и ни видно. В воскресенье у меня в муниципальном центре встреча с избирателями.

Хриплый голос хихикнул:

– Будете говорить о разгуле бандитизма и национализма в городе?

– Да, Карл Густавович, именно об этом, и о том, что действующая власть либо не может, либо не желает навести порядок. Его наведем мы! Там кое-какую статистику по преступности заместитель Поликарпова сбросит, хороший доклад получится. Ну а после, где-то через недельку, еще волну погромов пустим, на этот раз против вьетнамцев. И так до выборов. Это должно принести нам успех. Должно! Кстати, надо бы начать подыскивать человека со стороны, чтобы полностью рассчитать наших парней. Как считаешь, Карл Густавович?

Хрипловатый голос Цеймана ответил:

– Я думаю, если заплатить Ангелу и приподнять его в смысле какой-нибудь должности, то он сам решит все проблемы. Это удобнее и тем, что он останется под рукой и под полным моим контролем. Одно неверное движение, и...

Валентин Савельевич не дал договорить помощнику и казначею:

– Я понял тебя. Согласен! А милиция серьезно отрабатывает РОД?

Цейман хихикнул:

– Как же иначе, если мы работаем под них!

– Да! Петру Федоровичу Миткину не позавидуешь! Но хватит разговоров. Выполняй поставленную задачу и до утра двадцать восьмого июня никакой связи. Мне надо подготовиться к встрече с избирателями. В понедельник доложишь по Маркизу, хазе и группировке.

– Я все понял, удачи вам, Валентин Савельевич!

– Тебе того же, отбой!

Разговор оборвался.

Майор сидел задумавшись. Прапорщик, приглушив звук, закурил. Гончаров спросил:

– Что-нибудь интересное еще будет?

– Только то, что Цейман свяжется с Ангелом и передаст приказ прибыть к нему сегодня в 20.00, соблюдая прежние меры безопасности. Наверное, поставит задачу по взрыву здания да передаст деньги.

– Возможно. Вместе с Цейманом в квартире кто-нибудь находится?

– Да! Есть кто-то. К кому-то старик обращается, но тот ни разу голоса не подал. Шаги слышались, голоса нет!

– Но он присутствует!