Итак, вооружившись ржавым кинжалом, я принялся выковыривать раствор из щелей между камнями. После первых двух дней работы и жалобы служанки я понял, что нельзя долбить стену в том же костюме, в котором спускаюсь в подвал. Пришлось порыться в сундуках, пока не отыскался старинный, но крепкий бархатный камзол и еще кое–что из одежды. Не знаю, кому он принадлежал раньше, но при мне в замке не было никого столь хлипкого сложения.

Сразу после занятий я бежал в подвал к тете Элли. Поделившись новостями, говорил ей, что иду исследовать подвал и бежал по лестницам и коридорам к ее хвосту. Переодевался в бархатный камзол и начинал выковыривать кусочки раствора. В первый день я обвел на стене круг чуть меньше метра в диаметре и долбил только внутри него. Беда в том, что я боялся шуметь. Если б можно было стучать по рукоятке кинжала молотком, как бы это ускорило и упростило дело! За целый рабочий день я выскребал едва ли две горсти раствора. Но дело двигалось. Дней через десять из стены выпал первый камень. Я отнес его в дальний угол. На следующий день положил рядом второй. И пошло. Редкий день мне не удавалось выковырять два, три, а то и четыре камня размером с большую кружку для эля.

Леди Элана начала нервничать. Она напряженно прислушивалась, изгибая шею и двигая ушами.

— Скоро они доберутся до меня, — произнесла она однажды.

— Кто, тетя Элли?

— Крысы. Каждый день я слышу, как они шуршат где–то неподалеку.

Я прислушался. Все было тихо.

— Я их не слышу.

— Сейчас я тоже не слышу. Но стоит тебе уйти, как они смелеют и выбираются из своих нор. Скоро они до меня доберутся.

Я, как мог, утешил дракону, и лишь надевая рабочие штаны из дорогого зеленого вельвета, понял, что дракона слышит звуки моей работы.

Не верьте тому, кто говорит, что из стены трудно извлечь только первый камень. Остальные просто сами будут выпадать. Это неправда. Вы просто научитесь чувствовать стену. Я углубился почти на метр, сжег в фонаре большую бутыль светильного масла, прежде, чем научился с первого взгляда определять, куда нужно нацелить лезвие кинжала (четвертого уже!), с какой силой надо ударить рукой по рукояти, чтоб отколоть кусок побольше. Но в этот день работа шла особенно удачно. Твердый раствор сменился мягким, рыхлым и даже слегка влажным на ощупь. Я выковыривал один камень за другим. На следующий день было то же самое. Твердая кладка имела толщину около метра, после чего сменялась рыхлой. Я начал расширять проход, так как камни выковыривались легко, а раствор был не тверже соснового дерева. И тут я обнаружил хвост драконы.

Подцепив кинжалом большой плоский камень, я нажал на рукоять. Камень отошел. Я просунул в щель пальцы, расшатал его и выдернул. Дальняя сторона камня была в какой–то вязкой слизи. Я выполз из норы, отбросил камень, взял фонарь и осветил то, что закрывал камень. Меня чуть не вытошнило. Полупрозрачная белесоватая слизь, в ней пульсирующие кровеносные сосуды, чуть глубже просвечивают подергивающиеся мышцы.

И тут я услышал, как меня зовет леди Элана. Ее голос был полон боли, страха и мольбы. Переодевшись за секунды, я побежал к ней, даже не сполоснув в ручье руки. Но дракона была так напугана, что не заметила ни грязных рук, ни беспорядка в одежде.

— Джон, спаси меня! Они до меня добрались. Они едят меня заживо. Помоги мне, Джон!

— Тебе очень больно?

— Она укусила меня за хвост. Они будут есть меня заживо, каждый день.

Я понял, что тетя Элли говорит о крысах.

— Я прогоню их, я убью их! Ничего не бойся, я с тобой. — с этими словами я выбежал за дверь. Промчавшись по коридорам, я снова заглянул в нору. Белесый студень больше не вздрагивал. Я поднял с пола небольшой камень, принялся постукивать и царапать им по стене. Потом привел одежду в порядок, вымыл в ручье руки и вернулся к тете Элли.

— Я нашел крысиную нору, выгнал оттуда крысу и забил нору камнями. Больше они тебя не потревожат, слово Джона Конга.

— Спасибо, лорд Конг, — тетя Элли заплакала. Я впервые ее обманул. А что я мог сделать? Убить надежду? Сказать ей, что она срослась с камнем и никогда не сможет выйти на свободу, даже если я разберу замок по кирпичику? Я не смог.

Прибежал помощник Уртона, парнишка лет четырнадцати по имени Йорик.

— Леди Элана видела крысу. Немедленно беги наверх и принеси пять крысиных капканов. Я сам их установлю. Двигай! — приказал я ему.

Это было просто замечательно, что прибежал Йорик, а не сам Уртон. Хотя парень был на две головы выше меня, он хорошо понимал, кто из нас лорд. Уртон лично обшарил бы все подвалы. Не знаю, чем бы это кончилось. Но, поскольку дракона звала меня, Уртон, видимо, решил, что дело не очень важное.

Вернулся парень. Я отправил его наверх, насторожил два капкана в помещении Эланы, остальные унес с собой. Крыс в замке не было, поэтому пришлось спускаться в деревню. Вскоре здоровая крыса попалась в один из капканов. Я пронес ее под курткой в замок, а на следующий день продемонстрировал тете Элли, Уртону и всем остальным. Дракона успокоилась. Она в торжественных словах, со слезами на глазах отблагодарила меня, а мне никогда еще не было так стыдно. Я в последний раз прошел в дальнюю комнату, посмотрел на хвост драконы. Слизь сверху подсохла, потемнела, и мяса уже было не видно. Стараясь работать бесшумно, я заложил камнями отверстие в стене, а оставшиеся камни перетаскал в соседнюю комнату и сложил в две большие корзины. Если камни лежат на полу, это подозрительно. Но если эти же камни лежат в корзинах, значит так надо. Может, когда клали перегородку, принесли слишком много камней, может еще что, но подозрения это не вызовет. Тем более, никто не подумает на меня. Мне такую корзину не поднять. Потом я запер дверь на замок и спрятал ключ в соседней комнате.

О том, как проходят рыцарские турниры.

Я долго думал над тем, что произошло. Я не мог ее освободить. Тетя Элли говорила, что драконы очень живучи, могут приспособиться к чему угодно. И вот она приспособилась жить в каменном мешке, сама срослась с камнем. Я мог свободно принести клятву и обладать замком. Леди Элана навсегда останется со мной, я мог не бояться, что она бросит меня, как только выйдет на свободу. Я хотел ее спасти, не моя и не ее вина в том, что я не смог это сделать. Никто не смог бы.

Но я больше не мог смотреть ей в глаза. Я знал тайну. Страшную тайну, которая убила бы надежду. Счастье леди Эланы было так хрупко, и я держал его в ладонях. Как честный человек, я обязан был открыться ей. Но, как друг, я не знал, что делать.

И еще я очень боялся. Что удерживает ее по эту сторону жизни? Только тоненькая ниточка надежды. Если ее оборвать… Вдруг она попросит дать ей смерть? Положит голову на стол, и я тяжелым топором должен буду перерубить ее шею. Я знал, что не смогу сделать это с одного удара. Я буду рубить и рубить, а она будет терпеть и подбадривать меня, пока кровь фонтаном не брызнет из перерезанного горла…