Девушки действительно вручили диск, и действительно Леониду Бурлакову. В тот момент он занимался делами группы «Мумий Тролль». Вдвоем с Ильей Лагутенко они все-таки послушали эту запись — и песни их, что называется, торкнули реально. Хотя надо сказать, что взгляды Земфиры и Бурлакова на материал сильно расходились.

Земфира: В том, как в конце концов стал выглядеть альбом, Леня Бурлаков сыграл достаточно важную роль. Я помню, что он настаивал, чтобы в альбоме не было песни «Синоптик», а я настаивала, чтобы не было песни «Ариведерчи». В итоге остались и «Синоптик», и «Ариведерчи», но не стало песни «Не отпускай!», которая появилась только во втором альбоме.

В общем-то, никто никого не зажимал. Все было обоюдовежливо. Другое дело, что я очень импульсивный человек. Конечно, я не считаю себя человеком глупым, но очень многие мои поступки — это следствие каких-то порывов. Позже, когда я начинаю анализировать, я совершенно четко вижу свои ошибки, но в момент споров остановиться никогда не могу. Конечно, я дико обиделась, что его не устроило какое-то количество моих песен. Помню, я подумала: «А не пойти ли тебе вместе с твоим „Мумий Троллем“, а?»

Как выглядели те тридцать песен, которые передала Бурлакову Земфира, сейчас уже не вспомнит никто. Хотя сама певица говорит, что где-то в компьютере у нее это все есть, но искать лень. Эх, знали бы те две девочки, что за диск они передают Бурлакову и кем станет Земфира через год, скопировали бы болванку, и толкнули бы на «Горбушке», и сделали бы бизнес!

Песни типа «Не отпускай!», «Прости Меня Моя Любовь» и «Зеро» вошли в следующий, второй по счету, диск. Что-то долежало на полке даже до третьего. Одна из песен — «До свиданья» — вышла синглом в августе 2000 года. Еще одна появилась очень ограниченным тиражом и только на аудиокассете — как подарок всем пришедшим на концерт в «Горбушке» на Рождество 2000 года. Впрочем, пираты быстро растиражировали ее на множестве сборников типа «Вечеринка у Земфиры». Ну а многие так и не увидели света до сих пор.

Однако примерно треть материала дебютного альбома Земфире пришлось сочинять уже после того, как Бурлаков послушал демо-запись и принял решение о выпуске диска.

Земфира: В это время я лежала в больнице… с ухом. Мама перезвонила мне в больницу и сказала:

— Тебе звонили из Москвы.

Дыхание мое остановилось. Я думаю, что делать? Отзвонила, разумеется. Меня вызвали в Москву. Спросили, есть ли у меня песни. Я сказала, что есть. Очень много.

Мне сказали:

— Что, даже группа есть?

Я говорю, конечно есть! Хотя на самом деле никакой группы тогда не было. Я в срочном порядке собрала кого могла, мы появились в Москве — и я выдала Лене песни. В итоге ведь даже тогда ничего не началось, потому что он мне сказал: «Маловато. Хочу сделать альбом сплошь из хитов». А мне, конечно, казалось, что у меня все хиты.

Ему так не казалось. Я обиделась страшно. Уехала в Уфу. И в итоге, где-то спустя месяц, отправила ему последний раз мини-диск, на котором была песня «А у тебя СПИД — и, значит, мы умрем».

Разумеется, Леня сразу подумал, что я больна СПИДом и что нужно срочно записывать, пока я не умерла. Он отложил все дела, срочно вызвал меня в Москву, и мы почти сразу стали записывать.

Начать работу планировали в сентябре 1998-го. Но тут — рвануло. Собственно, нехороший ветер подул еще весной, когда убрали, казалось бы, непотопляемого премьер-министра Виктора Черномырдина. На его место назначили молодого и мало кому известного Сергея Кириенко, тут же получившего прозвище Киндер-сюрприз.

Смысл в этом назначении был вот какой: самая большая страна в мире жила не по средствам, брала в долг у всего мира — а отдавать было нечем. Да никто об этом и не думал. Деньги занимались под государственные краткосрочные облигации — ГКО. Занимались — и тут же проедались или разворовывались. Наступало время эти облигации гасить, тогда выпускались новые ГКО, потом еще и еще… короче говоря, строилась финансовая пирамида по образцу недоброй памяти АО «МММ». Только роль главного жулика на сей раз исполняло государство. Произошла этакая национализация наперстков. Собственно, Кириенко как раз и позвали затем, чтобы отсрочить кризис. Он и отсрочил — но избежать его не мог.

17 августа было объявлено об отказе государства платить по ГКО. Проще говоря, Российская Федерация объявила себя банкротом, а русский язык познакомился со словом «дефолт». Отменили валютный коридор — и доллар взлетел с шести до двадцати четырех рублей. Людей, в одночасье потерявших работу, было не счесть. Как тогда шутили, «до 17 августа было модно иметь мобильный телефон — после стало модно иметь рабочий».

Деньги кончились у всех и сразу, но тем не менее работу над альбомом Земфиры было решено продолжать.

Земфира: Это было сразу после кризиса — вы не поверите. И этим Леня меня купил, в хорошем смысле. Я подумала: «Надо же! какой человек!» Ну… я, в общем-то, и сейчас так думаю. Леня — это человек, который вовсе не из-за денег, как может показаться. Он действительно верит. Если он верит, он будет делать. Не важно, дефолт тут, или еще что-то, или 11 сентября… он будет делать.

За неделю до кризиса народ побаловали в последний раз — показали ему настоящих «Rolling Stones»! Дело было на Большой спортивной арене «Лужников» 11 августа 1998 года. Билеты с руками не отрывали — они были дорогими, да и, говоря по правде, в нашей стране «роллинги» по популярности никогда с «битлами» и рядом не стояли. У нас все-таки ценят мелодию, а не ритм. Тем не менее шоу устроили по полной, включая знаменитый выдвижной мост, на котором выплясывал Мик Джаггер.

Впечатление от концерта, однако, в прямом смысле слова подмочил проливной дождь. Разогревающую группу «Сплин» народ тоже принял без восторга. Это понятно: все-таки впереди были «Rolling Stones», великие и ужасные, и народ ждал только их!

Земфира: На концерте я была со всей группой. Мы сидели на самом последнем ряду, и — ужас — к нам долетал звук через пять секунд после изображения. Никакого вразумительного ощущения у меня не осталось, кроме того, что это все пиздец как дорого.

Надо сказать, что концерт тот посетило много столичной богемы, которые всего через год будут в поте лица писать пасквили на Земфиру — и в то же время ручкаться с ней на всевозможных мероприятиях и восхищаться ее песнями. Но все это будет только через год, а пока же, летом 1998-го, Земфира подписывает контракт, собирает вещи и переезжает в Москву для записи дебютного альбома. В последний момент, на память, Земфира решила прихватить из студии радиостанции маленький сувенир.

Земфира: История такая. Мы репетировали, а в студии стоял пульт. И в результате непонятных технических накладок внутри пульта сгорело несколько каналов. На меня наехал учредитель (даже не директор, а учредитель!) радиостанции «Европа Плюс Уфа», некто Фаиль. Он сказал: «Да вы что? обалдели? идите и все почините!»