дочь, которой передам свой дар. Так было с моей матерью, с её матерью и с матерью её матери.

— Чёрт, — выругался Гохус. — Ты и твои предки тот самый механизм подчинения разума, который использует Эниф, чтобы ему служили живые.

— Не совсем, — пробормотала девушка. — Есть те, кто служат ему добровольно, и их большинство. Например, тех, что на Земле, используют вслепую, внушают веру…

— На Земле нет никого, — перебил её Андрей. — Мой отец уничтожил всех.

— О, вот как, — она шмыгнула носом.

— Да, — выдохнул Андрей. — Много лет назад.

— Ну, видимо, эту информацию он скрыл, чтобы не подрывать свой авторитет, — сделала вывод Рогнеда.

— Это всё здорово, — проворчал Гохус. — Но вопрос остаётся открытым, как выбираться будем?

— Интересно, у отца с отрядом были такие же проблемы, как у нас?

— Не знаю, но битвы не слышно, значит, ничего не вышло.

— Или второй портал далеко.

— А ещё мама обязательно придёт, она обещала надрать мне уши, если я застряну в этом мире, — Андрей сипло засмеялся, скорее для поднятия собственного духа, чем для общей разрядки обстановки.

— О, эта неуёмная женщина обязательно придёт, — Гохус покачал головой. — Чего мне стоило сдерживать её последние два года. Наломала бы дров больше нашего, этот пыл ты от неё унаследовал, как и Видящий дар. Сейчас я немного жалею, вдруг бы что-то дельное вышло.

— Видящий? — удивилась Рогнеда. — Ты Видящий? Мужчины не бывают Видящими.

— Века селекции, деточка, и будет тебе Видящий мужчина, — проворчал Андрей, сердито глядя на Гохуса.

— Селекция? А что это?

— Скрещивание видов до того момента, пока не получится нужный результат, — пояснил Андрей.

— Непонятно, но очень интересно, — усмехнулась девушка.

Андрей поднялся на ноги и попытался пошевелить правой рукой, выходило плохо. Он осторожно вытянул её вперёд ладонью вверх, а потом медленно повернул, вызывая неполное обращение. Пальцы удлинились, отросли чёрные когти, кожа медленно покрывалась золотой чешуёй, поднимаясь от пальцев вверх по руке к раненому плечу. Обращение было болезненным, наверняка, из-за раны, на что Андрей только хмурился и прилагал больше усилий.

— Ты не говорил, что так умеешь, — Гохус внимательно наблюдал за процессом частичного обращения.

— Маша тоже так может, — сообщил Андрей.

— Какая-то естественная мутация, мне нравится, — победно произнёс Гохус.

Когда чешуя наконец-то достигла плеча, Андрей зашипел от боли, из раны повалил пар.

— Терпи, — прикрикивал Гохус, поддерживать он однозначно не умел.

Андрей подошёл к холодной стене и прижался к ней раной в попытке охладить жар, пылающий в ней. Рана пульсировала и горела, но остывать не собиралась. Гохус с силой оттащил его от стены.

— А вдруг прирастёшь, — пояснил он.

Андрей повалился на четвереньки и практически завыл от боли.

— Он там что, рожает? — спросила Рогнеда.

— Помолчи немного, — рявкнул на неё Гохус.

— Какие нервные, — отозвалась Рогнеда.

Чешуя всё больше и больше прикрывала рану, словно вторая кожа, и в конце полностью закрыла её, оставляя ровный рисунок. От неё больше не исходил пар, а Андрей не кричал, лишь сбивчиво дышал. Отдышавшись, он поднялся и поводил плечом, разминая его и проверяя дееспособность. Боль стала едва ощутимой. Он потрогал плечо, проверяя чешую на прочность. Придётся походить немного в таком виде. Но для того, что он задумал, ему нужна была вторая рука. Он проделал со второй рукой те же манипуляции, только в этот раз обращение заняло лишь мгновение.

— Попробуем? — он подмигнул Гохусу.

— Ну не знаю, — Гохус заинтересованно смотрел на то, как Андрей подходит к решётке. — Вещи, закалённые драконьим пламенем, весьма прочные.

Андрей потрогал стальные прутья, примерился, а потом схватился за два соседних на одном уровне и потянул в разные стороны. Прутья протяжно запели…

Лёгкая ухмылка заиграла на его губах, он Королевский Золотой, для него нет ничего невозможного. Драконье дыхание. Однажды закалённые прутья дрогнут ли перед дыханием Королевского Золотого? Андрей набрал побольше вздоха и выдохнул бесцветный жар из лёгких, раскаляя прутья. Те покраснели. Приложив всю силу, что у него была, он раздвинул прутья так, что между ними мог протиснуться человек.

— Прошу! — он с поклоном указал Гохусу на образовавшуюся дыру.

— Возмутительно, — Гохус покачал головой. — Эниф старался, закалял решётку, а ты взял и раздвинул её. Я точно гений, раз у меня получился ты!

— То есть решётку раздвинул я, а гений — ты? Немного эгоистично, тебе не кажется?

— Что вы ругаетесь, как старые супруги, — перебила их Рогнеда.

— Старый у нас только он, — усмехнулся Андрей. — Я бы даже сказал, древний.

Гохус покачал головой и протиснулся в дыру, выходя на свободу. Андрей вышел следом.

В соседней камере у левой стены сидела совсем молоденькая девчонка, ей от силы было лет тринадцать. Она смотрела на них удивлёнными ясно-голубыми глазами Видящей. Её длинные густые каштановые волосы были спутаны, местами виднелись колтуны. Простая одежда была похожа на лохмотья, а никак не на меховую шубу, как у её сестер, что были спасены Андреем и другими Драконами. Она периодически согревала руки своим дыханием, одежда её совсем не грела. На худом лице были видны синяки, на некоторых пальцах отсутствовали ногти. Она определённо сопротивлялась и её били. Господь Всемогущий, она ведь совсем ребёнок. Почему Эниф не ввёл её в опиумный туман, это бы упростило его задачу? Или её дар работал, только когда она в здравом уме? Так много вопросов. И почему она так важна? Почему Видящие думали о том, чтобы защитить её? А может, её защита их основной мотив?

Андрей подошёл к решётке и принялся раздвигать прутья, используя жар своего дыхания.

— Нет! — истошно закричала Рогнеда.

— Но почему?

— Я не могу оставить их, их слишком много, я единственное, что удерживает их от отчаяния, — запротестовала она.

— Глупая, если ты сможешь сбежать, они пойдут за тобой, у них не будет причины служить ему, ты снимешь свои чары, и они найдут способ уйти за тобой.

Рогнеда колебалась. Её желание обрести свободу воевало с желанием защитить своих Видящих сестёр. Видя её метания, Андрей раздвинул решётку и вошёл в камеру. Он протянул ей руку, покрытую чешуёй. Она зачарованно смотрела на неё, принимая решение.

— Он ведь утащит тебя насильно, если ты сама не пойдёшь, — заметил Гохус.

— У неё есть право выбора, — Андрей сжал зубы, но руку не отдёрнул. Он сейчас делал то, что делал Гохус: создавал иллюзию выбора.

— Выбор — это лишь иллюзия.

— Господи, я когда-нибудь тебя убью и даже не буду испытывать угрызений совести по этому поводу, — обречённо проговорил Андрей, потирая переносицу уже обратившейся в человеческую левой рукой. Он выдохнул и шагнул к девушке.

Он взял её за предплечье и потянул на себя,