тому же я бы не хотел их щадить.

- Щадить их?

- Если я совершу самоубийство, они не будут вынуждены смотреть, как я разлагаюсь. Нет, они собираются вытянуть из меня все, что стоит их денег. Я прогуляюсь по их ночным кошмарам.

- Значит, единственная причина, по которой ты все еще жив, - это злоба?

- Ты знаешь меня лучше, чем это, Чику. Я от природы любопытен, и никто на самом деле не знает, сколько у меня осталось времени, прежде чем я окончательно развалюсь на куски. Десятилетия, запросто. Может быть, столетие. Я забочусь о себе сам. - Травертин звякнул браслетом о дерево. - Эта штука не идеальна. Время от времени я причиняю себе боль, случайно или как-то иначе. - В качестве иллюстрации он потрогал старый шрам на своем запястье. - Было интересно отслеживать мои процессы ремонта. Я все еще довольно хорошо выздоравливаю, так что некоторые пути продления все еще работают. Я умираю, но не так быстро, как ты можешь себе представить.

Чику задалась вопросом, должна ли она воспринять это как хорошую новость.

- Может быть, ты добьешься помилования.

- При Су-Чун? Я никогда не думал, что скажу это, но это почти заставляет меня желать, чтобы Утоми все еще был главным.

- Я слышала, Су-Чун не хочет говорить о замедлении.

- Это еще мягко сказано. Мы всего в шаге от того, чтобы даже упоминание об этом стало преступлением. Действия, противоречащие общественному благу, разжигание страхов, распространение безответственной идеологии и так далее. Идея настолько опасная, что не подлежит обсуждению. Я думал, мы похоронили всю эту чепуху еще в Средневековье.

- Я тоже так думала, - сказала Чику. - Но сейчас мы далеко от дома.

- Но ты хочешь услышать самое смешное? Что бы Су-Чун ни говорила публично, какие бы законы она ни применяла, всегда что-то происходит за кулисами.

- Например, что?

- Автократические правительства - мастера самопротиворечия. Они говорят одно, делают другое. Вот пример. Су-Чун подавляет все общественные дебаты о замедлении скорости, прекращая исследовательские программы левых, правых и центристов - даже те, которые были полностью законны в соответствии с постановлениями "Пембы". В то же время, совершенно очевидно, что проводятся подпольные исследования именно в тех областях, которые запрещены законодательством Су-Чун.

- В этом нет ни малейшего смысла.

- Добро пожаловать в политику.

- Но зачем ей это делать? У нас уже были исследовательские направления - зачем ей объявлять их вне закона, а потом тайно запускать снова?

- Очевидно, чтобы выслужиться перед другими голокораблями. Чтобы было видно, что вы поступаете правильно, ведя дела, как обычно, за кулисами. Потому что втайне, в глубине души, Со-Чун Ло напугана до усрачки. Так и должно быть.

- Это всего лишь предположение.

- Хотел бы я, чтобы это было так. Время от времени я встречаю этих... посетителей. Они всегда гражданские лица, и никто никогда не утверждает, что действует от имени Ассамблеи. Они говорят, что они юристы или журналисты, работающие над тем, чтобы выстроить дело в мою защиту. Чтобы помочь мне, им нужно больше подробностей о том, что произошло в Каппе. Так что, конечно, мне приходится отвечать. Однако постепенно разговоры начинают принимать необычный оборот. Странные непоследовательности приводят к подробным вопросам, касающимся физики или математики, как будто это и было целью их визита с самого начала. И могли бы вы сказать, что ваши проблемы возникли из-за неправильного расчета поперечного сечения захвата, из-за того, что вы не учли все члены третьего порядка? Что-то в этом роде.

- Не понимаю. Зачем им это делать?

- Потому что там что-то происходит, и у них нет ответов на все вопросы. Или на какой-то из них, по правде говоря. И, конечно, я подыгрываю, потому что, несмотря на то, что меня используют, это развлекает меня интеллектуально. - Травертин перенес свой вес на стул. - Уловка совершенно прозрачна - они не пытаются выстроить доводы в мою защиту. Они пытаются повторить мой эксперимент.

Чику усвоила это. Даже учитывая циничную предрасположенность Травертина, в этом был неприятный привкус правдоподобия.

- Возможно, ты придаешь слишком большое значение нескольким невинным вопросам.

- А я нет. И это объясняет, почему они так стремятся помешать мне совершить самоубийство - я все еще полезен для них.

- Хорошо. Предположим, ты это не выдумываешь и не воображаешь, и действительно что-то происходит, с разрешения Су-Чун или без него - неужели это действительно так ужасно? Возможно, тебе не нравится ложь, но, по крайней мере, это означает, что кто-то наконец-то воспринимает все это всерьез.

- Мы все еще можем опоздать.

- Но, конечно, лучше что-то делать, чем ничего не делать, даже если это тайно. Кто знает - возможно, они найдут практическое применение всему, что обнаружат, задолго до того, как мы придумаем, как замедлить движение чего-то столь масштабного, как "Занзибар".

Травертин смотрел на свои руки, костяшки которых были ободраны от какого-то физического труда, но теперь он резко поднял взгляд.

- Например, что?

- Я не знаю, - сказала Чику, чувствуя себя так, словно ее мысли были написаны на внешней стороне ее кожи, прокручиваясь, как лента новостей. - Корабль или что-то в этом роде.

Долгие мгновения они просто смотрели друг на друга, отмеряя время по тиканью черного браслета, и каждое биение напоминало Травертину о вынужденной смертности.

- Ты, должно быть, задавалась вопросом.

- По поводу чего?

- Вот почему я никогда не использовал это нарушенное обещание против тебя. У тебя всегда были принципы, Чику - мне было странно, когда они так быстро покинули тебя. До меня дошли слухи, что Утоми шантажировал тебя, чтобы ты проголосовала, что если бы ты пошла против вердикта большинства, тебе бы никогда не предоставили право на сон. - Травертин теперь изучал Чику с особой проницательностью. - Это меня никогда не устраивало - опять эти твои принципы. Спячка много значила бы для тебя, но достаточно ли, чтобы отказаться от обещания? Это не та Чику, которую я знал.

- Мы все меняемся.

- И ты так сильно изменилась, что была готова нарушить обещание и рискнуть быть разоблаченным мной?

- Я рада, что за последние сорок лет у тебя было что-то настолько значительное, что занимало твой причудливый мозг.

- Да, и раз уж мы затронули эту тему... почему именно сорок лет? Публичные файлы прозрачны, знаешь ли, даже для такого изгоя, как я. Вам