— Не знаю, просто ничего другого я придумать не могла. Я хорошо знала дом, все-таки прожила в нем несколько лет, пока мама не отправила меня к тете. Огромный старинный особняк с потайными ходами и просторными холлами, где пройдешь и не заметишь дверь в комнату. Я использовала все это, когда являлась моему отчиму.

— Являлась как призрак?

— Да, — хлюпнув носом, подтвердила Виктория.

— Потрясающе.

— Право, Лукас, ты не должен относиться к этому как к увлекательному приключению. Сам подумай, мне было так страшно!

— И все-таки история очень занятная. Что ж тут плохого? Для расширения кругозора она значит не меньше, чем оживление трупов. Но продолжай, моя дорогая.

— Я напросилась в гости к друзьям, что жили в доме по соседству. Они были в хороших отношениях с мамой, знали нрав отчима и сочувствовали мне. Я провела у них неделю, по ночам потихоньку выходила из дому и пробиралась через лес в дом отчима. Я надевала платье, в котором моя мама венчалась, и появлялась перед ним.

— Ты рассчитывала, что с пьяных глаз Уитлок примет тебя за призрак покойной жены?

Виктория кивнула:

— Сначала он решил, что это галлюцинации. Потом начал разговаривать со мной. Это было по-настоящему жутко, Лукас. Он велел мне убираться, оставить его в покое. Потом он говорил, что никогда не хотел жениться на мне, что ему нужны были деньги, неужели я не понимаю этого? И снова умолял оставить его в покое. Наконец в одну из ночей нервы его не выдержали. Он набросился на меня с ножом, крича, что убьет меня еще раз и отправит в ад.

Лукас на миг прикрыл глаза, стараясь отделаться от мысли, как близка была его Виктория к страшной гибели.

— Тогда он и свалился с лестницы?

— Да. Я убегала от него через холл, а потом побежала вниз по лестнице. Он преследовал меня по пятам, размахивал ножом и все кричал, что сейчас убьет меня. На лестнице он споткнулся и полетел вниз головой.

— А слуги? — прошептал Лукас. — Где были они?

— У него было двое слуг, муж и жена, оба старики, они жили в дальнем конце дома. Обычно они рано укладывались спать и до утра не интересовались, чем занят их хозяин. Они уже привыкли к его пьяным воплям и оставляли их без внимания.

— Ясно. Ты убедилась, что твой отчим мертв?

— Нет. Я так испугалась, что сразу же убежала. Наверное, он не погиб. — Виктория бросила взгляд на газетную вырезку. — Лукас, я не знаю, что и думать. Ты считаешь, он мог инсценировать свои похороны, чтобы потом являться мне, словно призрак, как я — ему?

— Вполне возможно.

Виктория прикусила губу:

— А где же он пропадал столько времени, если он на самом деле жив?

— Допустим, он прятался. Боялся, что ты донесешь на него.

— Он умер! Я уверена, что он умер! Я убила его! — выкрикнула она.

— Ты не убивала его, Викки. Ты очень ловко старалась выудить из него признание, и тебе это удалось. Но ты сама чуть не погибла, и сейчас меня беспокоит только это. — Голос Лукаса окреп. — Конечно, надо убедиться, действительно ли он мертв. Брошюра и статья в газете заслуживают специального расследования.

— Надо узнать, кто прислал мне письмо.

— Вот именно, — согласился Лукас. — Мы должны как можно скорее найти ответ на все вопросы, а заодно разобраться с каретой, едва не переехавшей тебя, и с тем грабителем, который напал на меня накануне того дня, когда ты нашла табакерку.

— Лукас, у меня голова идет кругом. Я не в силах вынести это. Я должна понять, что происходит.

— Я полностью согласен с тобой. Как я уже сказал, необходимо все выяснить как можно скорее. Полагаю, лучше всего начать расследование в Лондоне. — Лукас улыбнулся. — Таким образом, у нас есть еще одна причина, чтобы возвратиться в город и принять приглашение Джессики Атертон.

Виктория вымученно улыбнулась в ответ:

— Лукас, ты невыносим, честное слово! Даже в такой момент ты продолжаешь плести интриги, чтобы заставить меня все-таки поступить по-твоему.

— Стратегия, дорогая моя. В ней моя сила. А теперь я хотел бы поделиться с тобой приятной новостью. Ты помнишь свой рисунок Strelitzia reginae?

— Да, конечно.

Лукас одарил ее легкой улыбкой:

— Викарий хотел бы, чтобы ты выполнила акварелью иллюстрации для его книги о садовых цветах.

Удивление было ей очень к лицу, во всяком случае на взгляд Лукаса.

Лукас воспринял ее жуткое признание так спокойно, будто она всего лишь объявила ему о том, что подадут сегодня на обед. Могло ли быть иначе? Виктория вновь и вновь задавала себе этот вопрос, даже несколько дней спустя, когда она вместе с Аннабеллой и тетей Клео входила в фешенебельный салон лондонской модистки.

Неужели она хоть на минуту могла допустить, что Лукас отреагирует так, как отреагировал бы любой нормальный супруг, выслушав столь жуткое признание?

По крайней мере одно Виктория знала точно: Лукаса никак нельзя назвать обычным, заурядным супругом. Порой он бывает заносчив, властен, упрям, в чем-то консервативен, но сбить с пути его невозможно.

Также невозможно заставить его отказаться от тех, чья судьба зависит от него. Он предан своей земле, он предан людям Стоунвейла.

И все-таки, даже зная все это, Виктория не ожидала столь спокойной, точнее сказать, деловитой реакции на свои слова. Она все еще была потрясена тем, как невозмутимо Лукас выслушал рассказ о том, что тяжким бременем лежало на ее совести. Разумеется, этот человек водил ее в игорный дом и в бордель, этот человек — разве можно такое забыть! — брал ее на верховую прогулку среди ночи…

— Как тебе нравится? Твой любимый цвет, дорогая. — Тетя Клео рассматривала отрез янтарно-желтого шелка. — Из него может выйти прелестное вечернее платье.

— Конечно, Викки! Как раз для большого бала у Джессики Атертон, — подхватила Аннабелла. — Ты должна поразить всех своим нарядом. Я согласна с твоей тетей: этот цвет очень идет тебе.

— Красиво. — Одним пальцем Виктория задумчиво потрогала шелк прекрасной работы.

— А что ты скажешь о муслине, Викки? — Тетя Клео вопросительно посмотрела на нее.

— Очень мило. — Виктория принуждала себя заниматься нарядами. Муслин был темно-желтого цвета. Он действительно понравился ей с первого взгляда.

— Только не для бала у леди Атертон, — всполошилась Аннабелла.

— Тогда из него можно сшить платье для прогулок, — предложила Виктория, ей не хотелось выпускать из рук понравившийся муслин.

Модистка, миниатюрная женщина, говорившая с французским акцентом, весело кивнула, одобряя ее выбор:

— Прелестно, миледи!

— Очень хорошо, мы сошьем бальное платье из шелка и прогулочное из желтого муслина, — решила Виктория. — Вечернее я хочу сшить по последнему слову моды.