Думаешь, сработает? — спросил сын. — Надо Ксану предупредить, чтобы Дарью с Настей пропустили к Баграту, — достал я телефон. По дороге мы ещё потеряли немного времени. Забрали корзину с персиками, с цветами решили не рисковать, раз уж такая реакция на запахи непредсказуемая. И заехали к ювелиру. Я заказывал у него пару вещей. Правда, думал на другой повод. — Арлан, беги домой, и готовь сюрприз. А я в сад, приведу Милану домой.

Глава 37

Милана. После слов Оксаны, зародивших безумную, невероятную и опасную надежду, меня словно закрыло ледяным панцирем. Все как будто затормозилось и отдалилось. В ушах стоял гул, какой бывает в самолёте. И я то и дело сглатывала. Хотя горло пересохло и даже это простое действие требовало усилий.

Я смотрела на полоску теста, где уверенно проступало две отметки. Я про себя повторяла свой диагноз и все те разъяснения, что давала мне врач. Я не прекращая напоминала себе слова Алины и напоминала про недавнее отравление. Но сил отвести взгляд от куска пластика просто не было. — Милана, всё хорошо? — позвала Оксана. — Да, а что? — пара слов далась мне с огромным усилием. — Ты просто как ледяная статуя, даже взгляд не меняется. — Объяснила она. — Пойдём в кабинет? Я смогла ей только кивнуть. У меня внутри бушевала буря! Некая часть меня пыталась закрыться даже от возможных предположений. Но надежда и вера в чудо пробила в борту такую брешь, что "Титанику" моих собственных разумных размышлений и доводов было уже не выплыть.

И я боялась. До жути, до ужаса! Потому что не понимала, как смогу выстоять, если окажется, что это ошибка. Лучше бы мы и не приезжали сюда!

Я чисто механически выполняла простые действия. Дошла, села, снова прошла, только уже в другой кабинет… Спроси меня кто, и я никогда в жизни не опишу, как пройти от кабинета Алины до кабинета узи.

Минуты, пока Алина что-то там рассматривала, тянулись бесконечно. Казалось, что прошло не меньше часа, пока она произнесла слова, буквально расколовшие меня на сотни кусков. Беременна!

Алина развернула монитор и ткнула в пульсирующую точку. — Вот, это сердце ребёнка. Уже сформировалось и отчётливо стучит. — Её слова прозвучали громом.

Я всматривалась в эту точку, и мне казалось, что моё собственное сердце стучит в унисон с этой пульсацией. Алина объясняла, как это могло произойти, но мне, честно говоря, было совершено всё равно. Я поняла одно, и Алина это подтвердила, что мне каким-то образом выпал единственный шанс на чудо, на то, чтобы стать нормальной женщиной.

И я об этом не знала. И если бы не злость Амирана, если бы в тот вечер, он не наказал меня за то, что я ушла, как он думал…

Именно в этот момент я поняла, что это он сделал невозможное. Причём дважды. Сначала, когда уговорил меня и убедил принять место няни и подарил мне Арлана, позволив стать ему мамой. Теперь, не позволив упустить тот самый шанс.

Первую брешь в моём панцире пробили слëзы и благодарность к Амирану. Я не могла сейчас говорить много и красиво. Просто обняла его и сказала спасибо. За то, что после моего отказа в больнице, пришёл за мной, за то, что решил, что он и его сын должны быть в моей жизни. За тот вечер, за то, что после привёз к себе домой и не позволял даже вставать или ходить лишний раз. Неизвестно же, что происходило в первые дни, и не было ли угрозы. Никто, наверное, и не понял бы случись что. — Просто она женщина для моего брата. — Сказал за дверью Тайгир. Может быть, конечно, ничего кроме уверенности в собственном брате, в этих словах и не было. Но мне они напомнили о том моменте, о котором я предпочитала не думать и не вспоминать.

Я, конечно, выросла не в монастыре, и о том, что люди одарены природой по разному, знала. А уж не знать об извечном мужском самомнении, которое становится резко болезненным, стоит зайти разговору об их особых частях тела, в наше время уже просто странно. Но Амирана в этом плане, похоже, одарили за двоих. Я и не думала как-то польстить ему такими выводами.

Но я могла сравнить ощущения от тех ëрзаний, что случались, когда Сергей ещё пытался одаривать меня своим мужским вниманием, и от того, что произошло в тот вечер. Мне казалось, что я чувствую проникновение, чуть ли не до рёбер. Да, скорее всего, именно из-за этого, произошедшее было настолько болезненно. Но может именно это позволило всему, чему следовало, добраться туда, куда было необходимо?

Чувствуя, что схожу с ума, что ещё немного, и я просто обезумею, я попросила забрать Арлана домой. Если что и могло мне сейчас помочь сохранить саму себя и свой рассудок, так это присутствие сына рядом.

Весь оставшийся день, разговаривая, готовя ужин, я представляла себя каким-то многоруким Атлантом, пытающимся удержать десятки кусков пошедшего трещинами панциря. Амиран и Арлан куда-то уехали, предупредив, что скоро будут. Я готовила ужин и иногда ловила на себе взгляды женщин-помощниц. Называть их прислугой я не хотела. А они, кажется уже и без всякого узи, знали все новости. — Странное ощущение, да? — спросила одна из них, Захира. — Словно внутри что-то очень-очень хрупкое и может сломаться от лишнего движения. — Да. — Согласно кивнула я. — У тебя тоже было… — Было. — В её взгляде мелькнула застарелая боль. — Но вам сейчас не о других нужно думать. Достаточно того, что вы принесли с собой покой. Приготовив мясную запеканку с грибами и укропом, как любил Арлан, я пошла в сад. Я просто не могла больше сдерживаться. Мне хотелось одновременно куда-то бежать и где-нибудь спрятаться. Крепко сдерживаемые эмоции уже пробивались наружу дрожью. Я просто не понимала, что мне сделать, как удержаться? Ощущение паники становилось сильнее.

Порыв ветра донёс знакомый запах, звук лёгких шагов, и сильные руки, осторожно обняв, прижали меня к мужской груди. Большие ладони легли поверх моих, надёжно прикрывая живот. — О чём переживаешь, моё сердце? — ласково спросил Амиран. Бежать куда-то расхотелось. Сразу вспомнилось, что тех, кто хотел меня похитить и вообще причинить вред, уже нет. Амиран не давал второго шанса. Он надёжно контролировал, чтобы никто не смог причинить зла его семье. Рядом с ним можно не бояться. Он сильный, он сможет защитить от всего, он не предаст.

Может, и отдавали такие мысли примитивностью и какими-то животными инстинктами, но мне от присутствия