– О чём задумался, Флаэрти? – послышалось вкрадчивое. – Так подставился, словно поцелуев просишь у госпожи ручьёв и долин. Осторожней – хоть она и прекрасна, и на ласку щедра, у неё сын ревнив без меры.

– Обойдусь без её поцелуев, значит, – фыркнул Киллиан. Компаньон вёл себя как обычно, да и сердце понемногу успокаивалось. – Что, вышло с Агнесс?

– Проснётся к вечеру и будет помнить нечто смутно прекрасное, – откликнулся Айвор, не то обгоняя, не то обтекая его серебристо-чёрной волной. Меховая накидка взметнулась и опала – бесстыже-яркая на фоне грязи, пегого неба и затерянных в тумане лачуг. – Ей хватило и тени от тени моей. Всё же капли противоядия достаточно, чтоб излечиться после целого кубка отравленного вина. Даже эхо истинного чуда громче любой подделки.

Затылок словно холодком обдало. Слишком красочно припомнился вдруг поединок с кербом, когда пришлось фейри явить истинный свой облик, и долгое забытье после.

– А ты-то сам не уснёшь?

– Нет, мой мнительный друг, – беспечно улыбнулся Айвор, сворачивая на тропку-ниточку меж двух облетевших кустов шиповника. – Но, не скрою, твоя забота меня греет… А теперь признавайся, что ты сам успел разузнать и почему у тебя лицо такое кислое. Неужели приревновал меня к Агнесс? Ну, ну, не стоит так распаляться, мне такие девицы не по вкусу. Названого братца по носу щёлкнуть – святое дело, но просто так я бегать к ней не стану…

– Поболтай тут, – буркнул Киллиан и вздёрнул воротник, прикрывая заалевшие щёки. Шиповник по бокам сомкнулся в две сплошные стены, а небо вознеслось чуточку выше и будто бы стало светлее. – Нет, просто мистер Фланаган с матерью поссорился, неприятно смотреть было.

– Она ему не мать, а мачеха, – качнул головой компаньон задумчиво. – Потому за ней слово моей очаровательной сестры тянется, а за Агнесс уже нет… Неважно, впрочем. И о чём спорили?

– О твоём народе, – вздохнул он, немного поколебавшись. Пересказывать всё, что наговорил Ронан Фланаган, не хотелось, но для расследования это могло пригодиться. – Хозяин обронил, что людям лучше бы вообще без волшебства жилось, а миссис О’Шэй возразила, что без него её мать бы не выжила.

– Ну, в чём-то он прав, – легкомысленно ответил Айвор, сощурившись. Во взгляде его промелькнула странная тень. – А ещё о чём говорили?

– Миссис О’Шэй вспомнила, что Агнесс упоминала какую-то флейту, – откликнулся Киллиан. Оттого, что компаньон явно не воспринял слова Фланагана всерьёз, точно камень с души свалился. – И ещё, что фиалки она принесла в корзине с рынка и где-то потеряла кошелёк.

Шиповник вдруг раздался в стороны, тропинка вильнула – и выскочила аккурат на задний двор «Тимьяна и Клевера», под яблони. Опавшая листва здесь лежала пышной подушкой, и жёлтый цвет пока ещё не поблек от дождей и холода. А под нею виднелись жёсткие тёмно-зелёные стебельки с белыми и алыми звёздочками тоненьких лепестков.

Дождь здесь не шёл; в просветах туч виднелось бледно-синее небо. 

– Значит, рынок, – протянул Айвор, останавливаясь у тяжёлой двери с чёрного хода. – Не нравится мне это, прелестный мой друг. Обычно ганконеры заманивают девиц красивыми цветочными полянами. Нагнётся беспечная красавица за одной фиалкой, затем за другой – и сойдёт незаметно с человеческих троп. Но нынче ночью я весь Дублин обыскал и ничего подобного не увидел. Даже там, где мне раньше почудились колдовские цветы. А по рынку Нив через день ходит. Если бы она где-нибудь услыхала флейту ганконера, то давно бы уже сказала. Значит, названый братец или один из его выродков очень осторожно отлавливает невинных девиц и смотрит, чтобы среди них не затесались опасные полукровки. Надо подослать кого-то подходящего, приманку, – заключил он и уставился на Киллиана в упор.

Тот почувствовал себя под пристальным взглядом неловко. Опасное слово «невинный» так и отдавалось эхом в ушах.

– В девицу переодеваться не буду, и не надейся, – на всякий случай предупредил он, отступая на шаг.

Компаньон хлопнул ресницами, кажется, непритворно растерявшись, и обидно расхохотался:

– О, какая фантазия, мой прелестный друг! Но женский наряд тебе, увы, не подойдёт – рост выше среднего, да и плечи широковаты. Лет пять назад я бы из тебя такую красавицу сделал – глаз не отвести, но теперь ты, к счастью, возмужал, – усмехнулся он. – Нет, обойдёмся без переодеваний. К тому же у нас есть уже девица, умная и осторожная.

– Фэй не пущу, – наотрез отказался Киллиан.

– Пустишь, милый ребёнок, – коварно мурлыкнул компаньон. – Пустишь, когда я сам ей всё расскажу и предоставлю решать. Думаешь, как она поступит?

– Благоразумно!

Киллиан скрипнул зубами и под смех компаньона взбежал на узкое крыльцо.

Естественно, Айвор оказался прав.

Едва услышав о том, что «ласковый любовник» уводит и губит девушек, Фэй с готовностью вызвалась помочь. А от предупреждения, что-де ганконер может и её заворожить, отмахнулась, не задумавшись и на мгновение:

– Не заворожит.

– У него колдовская флейта, – попытался напугать Киллиан милую кузину, но тщетно.

– Сделаю затычки из воска и вставлю в уши, – заявила она и упрямо поджала губы.

– Благоразумно, – усмехнулся компаньон лукаво. Выглядело это как поддразнивание. – Что ж, значит, решено. Завтра же идём охотиться на охотника. Да, кстати, Флаэрти, это я у тебя позаимствую, – добавил он и, проходя мимо компаньона, провёл ему рукою от плеча и до ноги, наискось.

И – выпорхнул из гостиной.

– Что? – запоздало спохватился Киллиан и торопливо сунул руку под жилет.

Худшие подозрения сбылись – из тринадцати фунтов осталось только три.

– Не огорчайся, дорогой кузен, – попыталась успокоить его Фэй. – Может быть, ему для дела нужно…

– Ему-то – да для дела? – простодушно изумилась Нив и запустила пятерню в волосы, и без того лохматые. – Да ну, выдумывать-то. Давайте лучше такую штуку поедим, которую я из осьминога сделала. Вкусно!

Ужин полукровка приготовила воистину дикарский. Кусочки всяческой рыбы, осьминога, цельные устрицы в раковинках, непотребные белые кольца и ещё множество даров моря, непонятных и незнакомых, она перемешала с пряными травами, приправила чем-то кислым, настояла полдня, а затем запекла прямо на огне вместе с крупно порезанными овощами. Получилось чудно, однако вкусно. Особенно понравилось блюдо Фэй, которая прежде ничего подобного не пробовала.

Спать легли рано, когда Нив, домывая посуду, ещё напевала себе под нос немудрёную песенку о глупом парне, что глаз положил не на ту лошадку. Утром Киллиана разбудил звон битого стекла, а затем послышался восхищённый возглас кузины, отнюдь не склонной к охам и ахам:

– Какая красота!

«Что там происходит? – тут же пронеслось в голове. – Не расколоченной тарелкой же она там любуется?»

Фэй обнаружилась в собственной спальне, простоволосая и бледноватая спросонья, но уже облачённая в ярко-синее платье с оторочкой из нежных серебристых кружев. Великосветские модницы, пожалуй, от него бы носы поворотили, но строгой и скромной девушке оно подошло безупречно, точно по ней было сшито.