Но, как бы ни казалось на первый взгляд, этот документ работает как раз на шяуляйскую версию: упомянутую здесь землю Опитен можно вполне отождествить с литовской землей Упите, действительно примыкающей с востока к земле Саулен – Шяуляй и частично граничащей на севере с восточной Земгалией. К тому же в нем прямо говорится, что земля Саулен граничит с подлежащей разделу земгальской территорией, а не входит в нее. То же самое можно сказать и о Шяуляйской земле – это край земгальско-литовского пограничья.

Локализуя «errum Saulorum», следует обратить внимание и на относительную географическую близость Шяуляя и Вецсауле. «Земля Сауле» могла охватывать и юго-восточную Земгале, и северо-восточную Жемайтию: топоним этот мог вообще уходить корнями в глубокую древность, когда земгалы и жемайты были единым народом. Этимология имени «Земля Сауле» – «Солнечная земля» означает не что иное, как «полуденный» край. Лингвистический аргумент сторонников латвийской версии также неубедителен. Мы не знаем точно, как в XIII веке звучало название Шяуляй. Все упомянутые выше варианты «Шаули» или «Шавли» гораздо более поздние. А этимология названия города все равно восходит к литовскому «saulė» – «солнце», значит, изначально оно могло звучать только так.

Не выдерживает критики и предположение, что крестоносцы вряд ли зашли так далеко вглубь Литвы, чтобы оказаться у Шяуляя. Граница между земгалами и входившими в состав Литовского государства жемайтами в XIII веке была сильно сдвинута на юг и проходила как раз по линии современных городов Мажейкяй-Шяуляй-Пакруонис. И таким образом, именно Шяуляй оказывается пограничной литовской (жемайтийской) крепостью, а Вецсауле отодвигается сильно вглубь восточноземгальской территории. Дальность же маршрута 1236 года не вызывает сомнений. Хронист прямо говорит, что крестоносцы разоряли собственно Литву, а не приграничную Нальшу, как в прошлом походе. Да и не мог никак их обратный путь из Нальши лежать ни через Шяуляй в Жемайтии, ни через земгальскую Вецсауле.

Вывода о том, что битва произошла на территории Земгале, не позволяет сделать и самый главный наш свидетель – Рифмованная хроника. В ней не содержится никакого намека на то, что войско крестоносцев покинуло пределы Литвы, прежде чем встретилось с противником. Подтверждает это само описание хода сражения. По нему ясно видно, что литовское войско не гналось за крестоносцами, а преградило им путь, то есть ожидало их в заранее избранном месте. Рыцари оказались в столь неудобном для битвы положении именно потому, что место сражения было навязано им литовцами. В хронике они напрямую говорят об этом своему командиру Фольквину, отказываясь биться в непригодных для конницы условиях. Трудно себе представить подобные военные маневры литовской рати по территории Восточной Земгале, где расположена Вецсауле. Во-первых, литовцы вряд ли могли настолько досконально знать чужую территорию, чтобы выбирать на ней место битвы и ожидать там вражескую рать, во-вторых, восточная Земгале в момент битвы при Сауле контролировалась меченосцами, что делает это предположение и вовсе фантастическим.

Так что намного более убедительной выглядит версия, утверждающая, что битва произошла неподалеку от литовско-земгальской границы, в земле Шяуляй на северо-востоке Жемайтии. Князь Викинтас прекрасно знал родной край, знал все пути и тропы, по которым могло пройти такое большое вражеское войско с добычей. Ему ничего не стоило найти самое выгодное для себя место засады.

Литовский историк Э. Гудавичюс на основе той же Рифмованной хроники попытался реконструировать то, что происходило непосредственно перед битвой. По его мнению, первыми преградили путь войску крестоносцев дружины жемайтийских князей самой Саульской земли. Именно их, согласно исследователю, увидели крестоносцы первыми «у одного ручья», как сообщает хронист.

Действительно, по тексту источника можно понять, что сначала вражеское войско встретил литовский сторожевой полк. И вполне вероятно, что как раз этим передовым отрядом командовали местные князья.

Быть может, они и подсказали своему командиру и «старейшему» место битвы. Их имена также есть среди тех, кто заключал в 1219 году союз с Волынью – это братья Висмантас, Гедвила и Спрудейка Булевичи. Э. Гудавичюс, на основании изучения топонимики, связанной с именами этих князей, поместил их вотчинные владения в Шяуляй. Они подошли к месту битвы вечером 21 сентября, а основное войско Викинтаса, считает историк, подтянулось лишь к утру перед началом сражения.

Может, так оно и было. Хотя, скорее всего, литовская рать уже стояла за спиной сторожевого отряда в полной боеготовности и лишь ждала от него сигнала. Но так или иначе, утром 22 сентября, в литовский языческий праздник осеннего равноденствия, посвященный богине Жямине – Матери-Земле, жемайтийская ловушка была захлопнута. До сих пор не знавшее крупных поражений войско братьев меча вместе с многочисленными пилигримами и ополченцами прежде покоренных земель, нагруженное богатой добычей и пленниками, приближалось к гибели.

Небо хмурилось по-осеннему. В войске крестоносцев царило ликование. Всего несколько дней похода, и такая богатая добыча! Сразу отяжелевшее и неповоротливое войско медленно двинулось в обратный путь из разоренного края. Полки далеко растянулись вдоль дороги. Временами моросил мелкий дождик. Веселье в рядах крестоносцев не утихало. Громкие разговоры, смех. Только и было слышно:

– Язычники получили хороший урок!

– Да, Бог покарал их за то, что не хотят признавать света истины.

– Вот, смотри, какое ожерелье. Я отвезу его своей невесте.

– Теперь можно с чистой совестью возвращаться в Германию. Никто не сможет упрекнуть нас в трусости.

– Мы сослужили хорошую службу Господу нашему!

– Теперь я смогу построить новый дом на родине.

Кто-то в рядах крестоносцев завел веселую песню. Ехавшие рядом подхватили ее.

Напряжение нескольких дней сменилось благодушной расслабленностью. Самое трудное осталось далеко позади. Медленно шло войско. Позади тянулись толпы пленных, пастухи гнали табуны литовских коней.

После нескольких переходов латгальские полки покинули войско, повернув в свои земли. В Риге им нечего было делать. С ними ушли восвояси и эсты. Остальные продолжали путь. Впереди показалась река. Надо было найти брод и переправиться через нее. А там и до владений Ордена рукой подать.

Однако Фольквин все время был мрачен. Тревога не покидала его. По обеим сторонам дороги потянулась скучная и однообразная равнина с болотами, поросшими кустарниками.