Леса сменялись, лугами, крестоносцы переходили вброд многочисленные речушки и ручьи. Пройдя через Селию, войско придвинулось вплотную к литовским рубежам. Усталые после долгого пути, крестоносцы расположились лагерем на опушке леса. Разведчики донесли магистру, что неподалеку находится литовское селение. Наутро крестоносцы всей мощью обрушились на приграничные области. Литовские земли были застигнуты врасплох. Лесные селенья занялись огнем. Дым застлал полнеба. Отряды железных всадников наводнили округу. Ничего не подозревавшие литовцы гибли, не успев схватиться за оружие. Начались грабежи и кровопролития, как это всегда бывает на войне. Крестоносцы захватили множество пленников. Слуги едва успевали вязать полон веревками. Огромные толпы рыцарей носились, словно злые духи в своих глухих шлемах, мимо пепелищ. Завидев за деревьями дым, жители соседних селений бросали пожитки, уходили в леса. На много верст кругом все опустело. За несколько дней огромное войско превратило благополучный край в пустыню. Там, где огненным вихрем прошлись жестокие латники, не оставалось ничего живого. Пепел и кровь, повсюду тела погибших. Крестоносцы, впервые участвовавшие в походе, были вне себя от радости и возбуждения. Они не рассчитывали на столь легкую победу. Почти никакого сопротивления! И сколько добычи!

Крестоносцы не могли видеть, как за едким дымом пожарищ, за дремучими лесами и болотами копились литовские силы. Гонцы из разоренных мест уже сообщили князьям о нежданном нападении крестоносцев. Грозная весть молнией разнеслась по Литве. Повсюду начались военные сборы. Княжеские дружинники седлали коней. Ополченцы брали свои тяжелые палицы. За лесами возле одного из княжеских замков вырос большой военный лагерь. Воеводы с князьями думали, как удобнее нанести пришельцам удар. Жемайтийский князь Викинтас, взявший на себя руководство походом, предложил перехватить войско на обратном пути в Ригу, когда они будут идти через пограничную жемайтийскую землю Сауле, за которой уже начинается подвластная крестоносцам Восточная Земгалия. Он сказал:

– Враги уже опустошили Литву. Немецкое войско вот-вот повернет назад. Надо выслать разведку, чтобы проследить, какой дорогой они станут возвращаться. Пусть разведчики идут за ними по пятам. Не выпустим врага. Им за все воздастся. Пяркунас отомстит за своих детей!

Тем временем, воеводы продолжали приводить новые отряды всадников. Бряцанием оружия и ржанием множества коней наполнился литовский лагерь.

Литовские боги готовили свой ответный удар.

* * *

Да, случилось именно то, на что никак не рассчитывали крестоносцы. Литовцы, несмотря на отсутствие великого князя и его дружины, решили дать отпор явившимся на их земли с огнем и мечом рыцарям креста. И не просто решили, а осмелились выйти на сражение.

Ни один источник не называет прямо имени князя, возглавлявшего литовских воинов в знаменитой битве. Возможно, сами павшие в сражении меченосцы и пилигримы так и не узнали, под чьим знаменем литовская рать преградила им путь в роковое весеннее равноденствие 1236 г. Кто же такой князь Викинтас Жемайтийский, и почему именно ему историки приписали великую победу в великом сражении? Были ведь в Литве и другие более известные имена…

В 1249 году, спустя 13 лет после битвы при Сауле, в Литве началась усобная война между великим князем Миндаугасом и его племянниками Таутвилой и Гедвидасом, в которую, на стороне последних, активно вмешались соседние державы – Галицко-Волынская Русь и Ливония. И именно князя Викинтаса, приходившегося Таутвиле и Гедвидасу дядей по матери, Даниил Галицкий отправляет послом в Ригу для переговоров о союзе против Миндаугаса. И магистр, и рижский епископ приняли жемайтийского князя. Предложенный им от имени Даниила договор был заключен. Но при этом дан был галицкому князю такой странный ответ: «яко тебе деля миръ створимъ. со Выкынтомъ. зане братью нашоу многоу погоуби». То есть только ради союза с Даниилом ливонский магистр Андрей Штирлянд сел за стол переговоров с Викинтасом, несмотря на то, что большое количество братьев-рыцарей пало от его руки. И сам магистр жаждал скорее мести, чем дружеской беседы с этим князем. Где же и когда случилось столь крупное сражение, в котором жемайтийский князь мог нанести рыцарям такой серьезный урон? Только в 1236 году при Сауле. Потому что иных столь же крупных битв и столь же тяжелых поражений немецких рыцарей за все предшествующие годы не происходило. Вот почему именно Викинтаса считают главным героем Саульской битвы.

То, что именно он в отсутствии Миндаугаса возглавил сопротивление, нет ничего удивительного. Жемайтия была второй по величине землей Литовского великого княжества, и, возможно, ее князь считался вторым по значению лицом в государстве. Не только по зову сердца, но и по долгу службы мог он принять на себя командование литовским войском.

К 1236 году Викинтас был уже не так молод. Впервые он упоминается в 1219 году, когда вместе с другими литовскими князьями принимал решение о союзе с Волынским княжеством. То есть к моменту битвы при Сауле ему было за 30. Несомненно, он уже имел большой боевой опыт, и возможно, что не раз участвовал в стычках с немцами. Он знал военную мощь меченосцев, пришедших на литовскую землю своим лучшим и почти полным составом, знал и о множестве присоединившихся к ним пилигримов из Германии, и о местных ополченцах. Противостоять такой армии, казалось, мог только сумасшедший. Обычно грабительские кампании с привлечением столь значительных сил для братьев-рыцарей оставались безнаказанными, так как местные князья просто не решались выйти с таким большим войском на открытый бой, старались скрыться в замках или лесах, ожидая, пока противник, награбив добычи, уйдет сам. В лучшем случае братья могли ждать скорого ответного рейда. Но почему князь Викинтас все же решился на битву?

«Как повадится волк по овцам, то вынесет по одной все стадо, если не убить его», – сказал когда-то своей дружине древлянский князь Мал, узнав, что жадный князь Игорь идет в его землю за второй данью. Наверное, с такими же словами обращался к литовским воинам и князь Викинтас. Он знал, что за этим походом последует другой, еще более жестокий, затем третий… Он помнил, что так же начиналось покорение соседней Эстонии. В замке Межотне, в восточной Земгалии, уже сидят орденские братья. К самым границам литовского государства подступили их владения. Нет сомнений, что для алчных рыцарей христианского бога это не последний рубеж. Не просто военных трофеев хотят они, их главной добычей станет литовская земля, если сейчас не преподнести им хороший урок. И как не вовремя призвал волынский князь дружину Миндаугаса выполнять союзнический долг!

Что ж, дать врагу уйти, дождаться возвращения великого князя, а затем совершить поход отмщения? Но тогда придется сражаться на чужой земле. Виестурс Земгальский попытался, но потерпел поражение, сам едва избежал плена. Нет, если биться, пусть и «в мале дружине», но здесь и сейчас, не дав врагу уйти из Литвы с добычей. Заставить непрошенных гостей вспомнить 1208 год, когда «на горе обратилась арфа рижан», впервые познавших горечь поражения на литовской земле.

Некоторые историки оценивают численность литовского войска, вышедшего навстречу крестоносцам при Сауле, как несколько большую, чем у нападавших. С этим вряд ли можно согласиться. Разбитое в прошлом походе войско князей Нальши еще не оправилось от поражения, лучшие из лучших воевали в Мазовии. Лишь собственную жемайтийскую дружину, полки некоторых других удельных князей да легковооруженных ополченцев Викинтас мог реально вывести в поле. Если оценивать общие силы литовского государства в 3,5–4 тысячи воинов, то на битву при Сауле могло выйти чуть более двух тысяч. Западные хроники оценивают той же цифрой только число павших в битве пилигримов! Даже, если она завышена, несомненно, что крестоносцы, а не литовцы имели численное превосходство. И уж тем более не вызывает сомнений, что немецкое войско превосходило литовцев по военному оснащению. Ведь самой экипированной в Литве была дружина великого князя, а она-то как раз и отсутствовала.