— Спасибо, Модест, — сказал он секретарю.

Тот замер с раскрытым ртом. Он даже не был уверен в том, что хозяин помнит его имя.

— Можешь идти, — отпустил его Аббат, сел за стол и энергично размял кисти.

Отчет, с которым ему предстояло выступить перед советом, обязан был излучать уверенность и спокойствие. У Франции не было иного пути, кроме того, который он собирался прямо сейчас ей предначертать.

Первым делом Адриан раздобыл форму жандарма. Это позволяло ему находиться неподалеку от здания конвента, единственного места, где Робеспьер обязан был появляться каждый день. Адриан не знал, где это существо залегает на ночь, и подозревал, что интересоваться этим небезопасно.

Сложнее было с оружием, но Париж большой город. Денег на пистолет у него хватило.

Еще вчера он исследовал все дороги, ведущие к конвенту, и теперь ясно представлял, что сделает, но едва показался кортеж, Адриан мгновенно ретировался. Робеспьер, и прежде не выходивший из дому без охраны, теперь стал попросту недоступен. Экипаж окружали каанжеликасты, а во всех переулках мелькали люди с уже знакомыми Адриану приметами агентов.

«Господи! — Он поднял взгляд к небу. — Мне нужен только один выстрел! Один!»

Бог не одобрял убийства, но гильотины в тюрьмах работали без остановки. Один из ударов ножа, испачканного кровью, с прилипшими человеческими волосами, предназначался Анжелике.

Тальена стали останавливать уже на подходе к конвенту.

— Надо что-то делать. — Гупийо де Монтегю тревожно заглянул ему в глаза. — Или этот бесноватый Максимилиан всех нас под нож пустит.

— Да, — согласился Тальен.

— Слушай, Жан-Ламбер, а к тебе еще не подходили? — не унимался товарищ.

— Кто? — насторожился Тальен.

— Я слышал, люди Кабаррюса ведут в Париже переговоры, — неуверенно сообщил де Монтегю.

Тальен пожал плечами. Купцы могли вести свои переговоры сколько угодно, а Терезия в опасности уже сейчас. Но едва они прибыли в конвент, им стало ясно, что слухи небеспочвенны. Жан Антуан Луи, обязанный председательствовать, не явился на заседание, а у него нюх на жареное был исключительный.

Поняли это и люди Робеспьера. На трибуну немедленно взгромоздился Сен-Жюст и завел пространную речь о врагах Отечества. Тальен понял: пора.

— Трусливые инсинуации! — с места выкрикнул он.

Сен-Жюст опешил. До этих пор никто не перечил всемогущему комитету.

— Республика в самом жалком состоянии! — заявил Тальен, встав. — Не пора ли сорвать завесу лжи, граждане?

Присутствующие загудели, а депутат, назначенный вести заседание, явно растерялся.

— Правильно Тальен говорит. — К трибуне решительно двинулся Бийо-Варенн. — Робеспьер сегодня — главный ретроград!..

— Сядьте! — Председатель испугался. — Если Тальену есть что сказать, пусть говорит!

Тальен вскочил, но к трибуне двинулся и Робеспьер.

Ну уж нет!

В несколько прыжков Тальен достиг трибуны, столкнулся с Робеспьером плечами и, не мешкая, потянул из-за пояса кинжал. Вождь опустил глаза, увидел оружие и замер.

«Ну же! — мысленно подбодрил его Тальен. — Рискни, вождь!»

Депутаты замерли.

— Пошел вон, — вполголоса приказал ему Тальен и развернулся лицом к залу.

Депутаты сидели, раскрыв рты. Робеспьер, почти обожествленный, пытался сохранить остатки достоинства. Он подал председателю знак, мол, я следующий, и двинулся на свое место.

— Да, я предложил сорвать завесу, — подтвердил Тальен. — Потому что заговор, о котором кричат якобинцы, действительно есть. Нам подсунули нового Кромвеля. — Он ткнул рукой в Робеспьера. — Выбор у меня невелик: или вы законно вынесете ему обвинительный вердикт, или я спущусь и просто его зарежу. — Он демонстративно вытащил кинжал, подбросил его, перехватил, и депутаты обмерли.

«Ну же, мужчины!» — взглядом подбодрил их Тальен.

Зал молчал.

Едва Тальен приготовился идти, чтобы сделать то, что обещал даже не им, а себе, некоторые депутаты взорвались криками:

— Долой тирана!

— За решетку его!

Тальен оглядел зал и понял, что проигрывает. Добиться немедленного ареста Робеспьера не получится. Соотношение сил было неблагоприятным.

Аббат спустился, чтобы поприветствовать прибывших членов совета, но они старались не смотреть на него. Он последним вошел в небольшой зал заседаний и понял, что его приговорили. Неподалеку от единственного пустого кресла, предназначенного для жертвы, сидел Охотник, приглашенный сюда неизвестно кем.

— А ты что здесь делаешь? Задание выполнил?

Охотник сдержанно кивнул.

— Девчонка у меня. Это наживка. Жду жениха.

— Ну так иди и жди!

Его тронули за плечо. Это был Спартак.

— Пусть будет. Не отвлекайся.

— Ох, торопитесь вы, — посетовал Аббат, прошел и сел.

— Что с векселями? — тут же сварливо поинтересовался Сулла.

— А дело уже не в них. — Аббат положил руки на стол и пристально посмотрел Сулле в глаза. — Проблема в том, что вы сдались.

— Можно поставить вопрос и по-другому, — подал голос Спартак. — На сколько дней у тебя ресурсов?

Аббат ободряюще кивнул.

— Хороший вопрос. Но давайте сэкономим время. Я сам укажу на главные моменты.

Члены совета переглянулись и закачали головами. Аббат определенно возомнил о себе не по чину. Но так и впрямь было быстрее.

— У нас два провала, — сразу перешел к делу Аббат. — Мы утратили колонии, поэтому нам нечем торговать, и воюем со всей Европой, поэтому нам не с кем торговать.

Члены совета недовольно заворчали, но возразить было сложно. Аббат и впрямь сказал основное.

Он поднял руку, привлекая внимание, и продолжил:

— Но представьте, что колонии у нас есть, а Европа уже под нами. Что дальше?

Члены совета начали злиться. По этому вопросу ясности не было с самого начала. Захват Европы еще не давал ресурсов, достаточных для того, чтобы подчинить оставшийся мир — Индию, обе Америки, Австралию, Персию, Египет. Нужна была долгая пауза и тщательная военная подготовка.

— Это не твоя задача, — напомнил Аякс. — Ты бы за Францию ответил.

— Подожди, — оборвал его Спартак, повернулся к Аббату и спросил: — Что ты предлагаешь?

— Нам пора остановиться, — серьезно произнес Аббат. — Вернуть Европе все, что они затребуют, заключить со всеми вечный мир и закрыть страну — целиком.

Члены совета непонимающе переглянулись.