– Олег, какие новости?

Надольский вздохнул, пожал протянутую ладонь начальника, Яна Брониславовича Протасевича, кивнул на стул:

– Присаживайся. А новости… Не знаю, можно ли это назвать новостями. Вот в гостиницу двое новых приезжих заселились, я взял паспортные данные. Валерий Клишевич из Минска и Лика Вронская, аж из Москвы. Но они сегодня зарегистрировались. А труп Вити Иваненко вчера обнаружили…

– Лика Вронская? – Голубые глаза Протасевича удивленно округлились. – Та самая?

– Наверное. Администратор вряд ли данные перепутала. А что, знакомая твоя?

Во взгляде Яна Брониславовича явственно промелькнула жалость:

– Да ты что, Олег, это ж писательница российская. Я все ее детективы прочитал!

– Писательница? Детективы? А ей-то что у нас понадобилось?! Ох, шеф, нам и так скоро столичное руководство шеи намылит, а тут еще эта писательница…

– Надо с ней познакомиться, экскурсию по городу организовать. – Протасевич вскочил со стула, возбужденно заходил по кабинету. И Олег снова поймал себя на мысли, что кругленькая, дрожащая от шагов, как студень, фигура начальника в такие моменты все-таки выглядит комично. – Чтобы, значит, лицом в грязь не ударить, чтобы она все, что ей интересно, посмотреть могла. А ты ее видел?

Надольский пожал плечами. Что там видеть? Невысокая, тощая, ни посмотреть, ни подержаться.

– Точно она! – возбужденно воскликнул Ян Брониславович. – Ее по телевизору недавно показывали, совсем девчонка. Ой, погоди… Я же чего к тебе зашел. Ты же знаешь, у меня жена со Стефанией Миронович дружит, о Боге они все разговаривают. Так вот, Стефания говорит, что пару дней назад видела в Фарном костеле призрак Черной дамы. Представляешь?

Олег честно попытался представить.

Само белое здание костела представлялось отлично. Стены, расписанные фресками, красивый алтарь, скамьи, усыпальница Радзивиллов… В общем, все эти картины в воображении возникали абсолютно безо всяких усилий. Кроме призрака.

– Вот и я себе такого представить не могу, – кивнул начальник, назидательно поднимая вверх палец. – Надо, чтобы криминалисты там все осмотрели. В призраков я не верю. А вот Стефании верить можно.

Олег уже готов был сказать, что, может, от активных молитв и строгого поста у этой уважаемой набожной женщины случилось видение. Поэтому нет никакого смысла криминалиста по костелу гонять. Тем более там такие толпы туристов ходят, и даже если «призрак» вздумал оставить какие-то материалистические проявления своей сущности, то они уже давно затоптаны, залапаны, вытерты той же Стефанией, прибирающейся в костеле…

Однако в беседе с Яном Брониславовичем таких замечаний лучше было не допускать. Свой в доску, он, как только дело касалось религии, сразу же начинал заводиться и вести душеспасительные беседы; сам веровал и других старался приобщить.

Поэтому, чтобы не нарываться на проповедь, Олег кивнул и коротко бросил:

– Будет сделано.

– И еще, – начальник, задумавшись, стал покусывать ноготь. – Валерий, как там его фамилия, из Минска? А ты на всякий случай по общей базе его пробей[39]. Может, неспроста он показался тебе подозрительным?

Начальник как в воду глядел.

Когда после нескольких телефонных звонков в Минск наконец была предоставлена информация о Валерии Клишевиче, Олег нервно забарабанил пальцами по столу.

От прохождения дактилоскопии Клишевич не отказывался – что ж, это его прекрасно характеризует.

Судимостей по уголовным статьям у этого мужчины тоже нет, только административные взыскания за нарушения финансово‑хозяйственной деятельности. Однако кто же, занимаясь бизнесом, не допускает ошибок, сознательных или умышленных? Все это тоже не особо портит реноме, всякий может немного ошибиться.

Но вот почему этот самый Клишевич соврал насчет своего образования? Он оканчивал исторический факультет БГУ. После такого, поди, человека среди ночи разбуди – он все выдаст и про Великое княжество Литовское, и про Статуты[40], и про магдебургское право[41]. Но вот Клишевич почему-то решил не афишировать свои знания и старательно притворялся полным «чайником». Почему? Он зарегистрирован как ИП, работает как таксист, а также имеет лицензию на оптово‑розничную торговлю одеждой. Стесняется того, что не работает по специальности? Но ведь его работа не является чем-то постыдным или непрестижным. Как, кстати, вообще любая работа – мало ли как жизненные обстоятельства могут сложиться. Однако Клишевич тем не менее врал. По какой, интересно, причине?..

* * *

«Нет, все-таки без контроля любую стройку оставлять нельзя. А такую, как Несвижский замок, – особенно, – раздраженно рассуждал Дмитрий Шимов, пробираясь через толпу туристов. – Чем думает прораб – непонятно. И ведь видел же, что ручки на дверях покоев установили такие жизнерадостно-желтые! Да в любой строительный супермаркет сегодня зайди – там десятки моделей «под старину». Нет, надо было выбрать самые современные! И ламинат хотели на пол положить, придурки! Я уже даже не знаю, мне что, поселиться в этом Несвиже!»

Поселиться в Несвиже, как оказалось, нет никакой возможности. Более того, после звонка секретаря стало понятно, что даже планы провести здесь несколько дней, контролируя ход строительства, летят в тартарары.

Инвесторы из Объединенных Арабских Эмиратов заинтересовались предложением об участии в строительстве развлекательного комплекса под Минском.

Мингорисполком положительно решил вопрос с отводом участка земли.

Японский автомобильный концерн заинтересован в сотрудничестве по открытию представительства в Беларуси.

Значит, опять обычная круговерть: встречи, переговоры, деловые ужины.

А ведь уже – Дмитрий замедлил шаг и с удивлением осмотрелся по сторонам – да, уже наступила весна. Оказывается, вовсю цветут тюльпаны, и почки на деревьях выстрелили сочной свежей зеленью, которая, кажется, растет буквально на глазах. А какой воздух тут замечательный! Теплый, свежий, пьянящий…

Покосившись на свой серебристый автомобиль («Пежо» с номерами минского такси рядом с «Мерседесом» отсутствует), Дмитрий покачал головой и прошел мимо гостиницы.

Да пропади оно все пропадом, сколько той жизни! Можно себе позволить хотя бы небольшую прогулку? Тем более времени на спортзал все равно нет, и организм уже явно протестует против такого наплевательского к себе отношения то болями в спине, то каким-то жутким хрустом суставов.