Единственным шансом попасть на премьеру было найти минимум шесть человек из экипажа и уговорить их пойти в театр. Одним из них обязательно должен был быть старшина. С поисками необходимо было поспешить, потому что список желающих надо было отдать замполиту заранее. И я стал над этим работать.

А поработать было над чем. Никто в принципе не хотел в театр, даже если бы театр находился прямо возле пирса. А он находился совсем не рядом. Так что мне нужно было убедить человека, не желающего смотреть никакой спектакль вообще и никогда в театре на спектаклях не бывавшего, но твёрдо уверенного, что театр не для него, что это муть и смертная скука… Мне надо было его уговорить после вахты, после утренних и дневных дел, тогда, когда хочется побездельничать, поиграть в кубрике в карты или нарды, то есть вместо приятного отдыха, тщательно побриться, привести форму в порядок, начистить ботинки и потом долго идти по отвратительной, слякотной или скользкой дороге впотьмах до автобусной остановки, там на самом пронизывающем из всех ветров, дующих из мрачных далей Охотского моря, ждать автобус, потом ехать, трясясь, около часа со всеми остановками, чтобы приехать в некий театр, посмотреть какой-то спектакль и уже в кромешной темноте вернуться на корабль, пропустив вечернее чаепитие.

После первого общего опроса в нескольких кубриках ни одного желающего не нашлось, даже из недавно служащих матросиков. Но я отметил для себя тех, кто хотя бы спросил: «А что будут показывать?» С ними можно было работать.

В следующий раз, буквально через день, я подошёл ко всем небезнадёжным кандидатам, их набралось с десяток, и как бы между прочим завёл разговор о театре, о премьере, мол, там обязательно будет много девчонок. На что мне резонно отвечали, что там же в театре будет полно офицеров, так что матросам придётся жаться к стенам, да и какие девчонки могут быть в Заветах Ильича? Только дочери офицеров и мичманов, а они на матросов не смотрят. Про сам спектакль речь даже не зашла.

И тогда я решился на коварство.

– Послушай, времени нет дальше тянуть, решайся, – говорил я тому, на кого сделал ставку. – Пойдём на премьеру, тебе понравится, хули в кубрике сидеть киснуть!

– Да? А хули я в театре забыл? – был обычный ответ.

– Как что?! – изображал удивление я. – Там же премьера! Новый спектакль. Первый показ. Называется «На дне». Морская тематика! Про подводников…

Мне удалось убедить необходимых пять матросов и одного старшину. А они в свою очередь уговорили каждый по одному или по два. Так что в культпоход подали список из пятнадцати человек. О последствиях я старался не думать.

Мы прибыли на премьеру минут за десять до начала. Когда мы шли от остановки, то видели только военных моряков, идущих с разных сторон к тускло освещённому зданию. Они шли небольшими колоннами по десять-пятнадцать человек, с офицерами и без. Возле театра стояло человек тридцать новобранцев, мичман проверял их по списку, выкрикивая фамилии.

В театре Тихоокеанского флота, несмотря на невзрачный фасад и убогое фойе, был хороший, уютный и даже красивый зал, с компактной сценой и настоящим, полноценным световым и прочим оборудованием. Сцену до начала спектакля закрывал тяжёлый занавес. Мне стало хорошо. Ничего более не военного, чем шум публики, ожидающей спектакль, я не слышал давным-давно.

Люди в гражданской одежде, юноши и девушки, дети и офицеры в больших чинах, заняли только треть рядов, ближайших к сцене. Остальные места заполнили редкие офицеры, мичманы и многочисленные матросы. Большинство матросов были, очевидно, салагами последнего призыва. Их выдавала мешковатая, не подогнанная по фигуре форма и наголо стриженные головы.

Нашей компании с большого противолодочного корабля «Стерегущий» достались места в десятом ряду, почти по центру. Я выбрал себе место крайнее у прохода и стал вертеть головой, стараясь разглядеть зрителей и вспомнить свои кемеровские, школьного времени, театральные ощущения.

Практически все новобранцы, как только уселись на свои места, расслабились и окончательно отогрелись после холода и ветра долгой дороги до театра, моментально уснули, навалившись друг на друга или опустив голову на грудь. Мичманы сидели безучастно, глядя прямо перед собой на спинки впереди стоящих сидений. Им приказали отвезти бойцов в театр, они приказ выполняли. Молодые офицеры собрались группками, шептались и взрывались смехом.

Гражданская публика, сидевшая впереди, была настоящей театральной, какую я видел в Кемерово в областной драме. И даже более нарядной и торжественной. Некоторые дамы были в шляпках, юные барышни с причёсками и в ярких платьях. В зале было прохладно и совсем не душно, за стенами театра задувал холодный порывистый ветер и везде лежал снег. Но в руках десятка дам трепетали веера.

«Наверное, именно так выглядело уездное дворянство чеховских времён», – подумалось мне.

Дамы посёлка Заветы Ильича, приехавшие со своими мужьями на берега Татарского пролива и Охотского моря с берегов Невы, Чёрного моря, из столицы или весёлого Владивостока, оттуда, где молодые курсанты-моряки предложили им руку и сердце, а потом увезли к местам службы в посёлки и затерянные на краю континента военные городки, туда, где нет ни общения, ни интересной работы, ни места, куда можно выйти нарядно и торжественно… Где мужья всё время на службе… Эти дамы пришли не на спектакль «На дне», а на премьеру в театр. Ну а барышни пришли с мамами.

Офицеры с большими звёздами сидели с такими лицами, что было ясно – они пришли не по своей воле, они не могли не пойти, они вынуждены были вывести своих жён хоть куда-то, иначе им лучше было бы со службы домой не приходить.

Осмотревшись, я понял, что в отличие от Кемеровского областного театра, где я чувствовал себя чужим и случайным, в театре Тихоокеанского флота я был единственным зрителем, который пришёл именно для того, чтобы посмотреть спектакль «На дне».

Я прекрасно понимал, что как только откроется занавес, ребята сразу поймут, что спектакль не про подводников, не про море вообще, и не дадут мне посмотреть его нормально. Поэтому минуты за три до начала, видя, что ещё не все расселись, я сбегал в туалет и, вернувшись, буквально перед тем, как начали гасить свет, громким шёпотом позвал своих сослуживцев.

– Братцы, я сбегал узнал, что спектакль не про подводников, представляете! Спектакль про бичей каких-то, про алкашей… Замполит наврал, сука. Ему для галочки надо было кого-то сюда послать… Типа он работает с личным составом…

– Вот он чёрт! – искренне обиженно сказал старшина.

В этот момент какой-то офицер оглянулся на нас, строго шикнул, и сразу стал гаснуть свет. Когда занавес пополз в стороны, я уже не думал о бедных моих обманутых и обиженных сослуживцах.

Спектакль «На дне» театра Тихоокеанского флота произвёл на меня неожиданное и мощное впечатление. Я не был к нему готов. Я не ожидал от того спектакля вообще ничего, я просто хотел получить забытые ощущения, а получил сильнейшее художественное переживание.

Качество декораций и костюмов стало не важно и несущественно, как только на сцене появился актёр, который исполнял Луку. Это был крупный мужчина, можно сказать, толстый, здоровый и какой-то очень взрослый. Не старый, а именно взрослый, с очевидным огромным опытом и большими познаниями. Лука в его исполнении говорил тихо, говорил не в зал, не тем, кто сидел в последних рядах, а говорил тем, кто находился рядом с ним на сцене. Остальные актёры сразу настроились на него, и спектакль зажил настоящей жизнью.