– Проходите, – спохватился я. – Не на пороге же разговаривать…

– Спасибо, – сказала Надин, проходя по коридору, – Вы правы, лучше представиться сразу всем. Хотя я полагала, что вы меня узнаете.

– Cazzarolla, мы вас узнали, – буркнул Призрак. – Но, как оказалось, неправильно. Так кто же вы?

– Мы с вами летали на шаттле, – напомнила Надин, в нерешительности встав у входа. – Мое имя Норма.

– Incazzinato, – пробормотал Призрак. Это было какое-то новое слово, я его не знал, но не был уверен, что хочу знать, что оно означает.

– Норма? – удивилась Льдинка. – Вы сестра Не… Леди Н.?

– Я бы хотела, чтобы это было так, – Норма опустила глаза. – И сама Леди Н. говорит, что хотела бы видеть меня своей сестрой. Конечно, это странно, ведь она – сверхчеловек, а я…

– Норма – андроид, – сообщил Фредди.

– Вы не похожи на андроида, – заметила Льдинка. – Вообще, мне кажется, что вы просто меня дурачите… но…

– Поверьте, я не дурачу вас, – заверила Норма. – У меня тело Надин, она одолжила мне одно из своих…

– Что?! – воскликнул я, и, по-моему, не один я.

– Как это «одно из своих»? – вытаращился на Норму Призрак. – У нее что, их несколько?

– Шесть, насколько я знаю, – сказала та. – Было семь, одно она отдала мне.

– Так, – я поднял руку. – Стоп. Норма, присядьте, пожалуйста. Хотите чаю или кофе?

– Нет, спасибо, – ответила Норма. – Я не имею нужды в пище и питии сейчас.

– Точно андроид, – прошептал Призрак. Я кивнул:

– Мы бы хотели расспросить вас немного, – сказал я. – Вы не возражаете?

Интелект андроида имеет накрепко прошитые протоколы. Основываются они на трех законах Азимова. Повреждение любого из этих протоколов ведет к распаду личности андроида вплоть до простейших рефлексов. Потому человек может не бояться восстания машин – хотя ходят слухи о том, что разум андроида можно хакнуть. Бр-р-р…

Но с обычными андроидами просто – при протокольной форме обращения они обязаныподчиниться. Я применил протокольную форму, одну из.

– Я к вашим услугам, – Норма присела, машинально поправив юбку. – Что бы вы хотели узнать?

– Что за запасные тела? – нетерпеливо спросил Призрак.

– Возле медлаба есть отсек, именуемый «гардеробной», – ответила Норма. – Там у каждого куратора имеется по семь запасных тел. В случае критического поражения носимого тела сознание куратора посредством симпатической связи переносится в одно из этих тел. По занятию тела начинается производство следующего, чтобы количество запасных тел не снижалось. Производство тела занимает три с половиной недели…

– Спасибо, – сказал я. Норма замолчала, мы с ребятами переглянулись.

– Лорд? – спросил Фредди. Я кивнул и спросил:

– Норма, могу я уточнить? Когда ты сказала «каждого из кураторов», ты имела в виду всех, включая Лорда?

– Да, – подтвердила она.

– То есть Лорд мог выжить? – предположила Льдинка. Норма ответила, хоть вопрос был адресован не ей конкретно:

– Нет. В гардеробной присутствуют все тела Лорда, и последнее поступление его клон-тела было довольно давно. Я немного осмотрелась, пока ждала Надин. Чаще всего тела теряет Баракка, а Лорд с Апистией за все время сменили тела лишь по разу.

– А Николь? – спросил Микеле и, видя недоуменный взгляд Нормы, пояснил, – в смысле, Леди Н.

– Чуть реже, чем Баракка, – ответила Норма. – Последний раз она переоделась еще до того, как я перевелась в Проект, как раз накануне этого.

– Выходит, она тоже пострадала, – заметила Дария.

– Лорд об этом говорил, – кивнул я. – Но сам факт интересный.

– По моему опыту, – сказала Норма, – процесс переноса не быстрый, около ста восьмидесяти секунд, и довольно болезненный. Последнее проигнорируем, но, когда я пыталась покинуть ангар и предотвратить столкновение шаттла и станции, Лорд был еще на борту «Атлантиса».

Внезапно Норма слегка изменилась в лице:

– Область хронического нарушения логики, – сказала она. – Для меня невыносим факт того, что я не успела. Я должна была сделать поправку на несовершенство механизма открытия шлюза и вынести его изнутри. У меня имелось оружие. Я сожалею о потере того тела – оно было функциональным! Впрочем, это мне тоже по душе, хотя многие функции залочены.

Ее слова меня заинтересовали. Жаль, что я не расспросил ее подробнее, – кто знал, что потом может не представиться возможности? Мы вообще очень часто не замечаем что-то важное. Ключи, открывающие двери тайны, могут лежать у нас под ногами, но если ты не знаешь, как выглядит ключ, как угадать, что именно эта фигня может открыть замок?

– Простите, – снова заговорила Норма. – Вы будете иметь возможность продолжить свои расспросы, но сейчас я должна передать вам сообщение. Кураторы избрали вашу цепочку для проведения рекогносцировки на Энигме, выбора и подготовки зоны высадки основных групп. Выбор обусловлен тем, что ваша цепочка наиболее подготовленная к решению этой задачи, а также тем, что вы имеете максимальный опыт общения с представителями местной фауны. Поскольку в настоящее время станция уже на планетарной орбите, подготовка корабля для высадки нашей группы начинается немедленно. Подготовка занимает восемь стандартных часов. Предполагается, что за это время вы сможете отдохнуть и собраться. Я буду участвовать в вашей экспедиции как второй пилот, а после посадки – как сопровождающий.

– А кто первый пилот? – спросил Призрак.

– Первый пилот – участник вашей цепочки Бракиэль, – сообщила бывшая випочка. – Он достаточно подготовлен для исполнения этих обязанностей. Должна отметить, что ему было предложено после высадки группы вернуться на орбитальную станцию, но он отказался. Именно поэтому я тоже приняла решение участвовать в экспедиции в качестве сопровождающего. Если кто-то из вас хочет отказаться от участия в операции, он должен сообщить об этом любому из кураторов в течение ста двадцати минут с момента передачи этого сообщения.

Норма склонила голову и добавила:

– Вы имеете право отказаться все, в полном составе, и тогда участвовать в экспедиции будем только мы с Бракиэлем. Должна предупредить – операция проходит по высшей категории опасности, но является необходимой для дальнейшего развития Проекта. К тому же вероятность успеха повышается прямо пропорционально количеству участников экспедиции.

Бракиэль

Она не проснулась, когда я уходил.

И я не настолько наивен, чтобы верить, что не проснулась она потому, что я вымотал ее в процессе нашего своеобразного прощания. Наши любовные объятия были горячими и страстными, как никогда (хоть и раньше их нельзя было назвать холодными и лишенными страсти), но я слишком хорошо знал Нааме и понимал, что для нее такая нагрузка – ничто.