Все пакости в мире делаются из хороших побуждений. Устроить революцию (из хороших побуждений), из-за которой начнется гражданская война, наплодить тысячи беженцев, которых пустить в свою страну (из хороших побуждений), и смотреть, как они превращают уютную Британию в новый Багдад… Знаете, как у нас опять появилось бешенство? Его не было с шестидесятых годов прошлого века. Потом к нам стали прибывать беженцы, а с ними в страну проникали разные паразиты – насекомые, крысы… А незадолго до этого зеленые (из хороших побуждений) запретили охоту на лис, и лисы расплодились, дали метисное потомство с бродячими псами (которые внезапно появились одновременно с беженцами) – и вуаля!

И все из добрых побуждений.

Льдинка отпила чай и продолжила:

– В моем видении была Леди Н. Маленькая, лет десяти, не старше. Тогда она убила мою мать, настоящую – из хороших побуждений, чтобы не мучилась, бедняжка. Так вот, когда я пришла в себя в полной мере, меня заинтересовали показания, по которым мне оттяпали ручки-ножки. Я грешным делом думала, что наши драгоценные кураторы могли, в принципе, и здоровые отчекрыжить, чтобы пересадить усовершенствованную модель. Потому я нашла в корабельной сети свою здешнюю карточку – ее, в общем-то, никто не прятал особо. А там черным по белому написано: показания к ампутации – обширное поражение конечностей сухой гангреной неизвестной этиологии.

Льдинка посмотрела на нас и опять отхлебнула чаю:

– Можете после этого считать меня параноиком, но в моем коматозном сне наша любимая леди-куратор сказала одному хрену по имени Пит: «Не забывай, с кем имеешь дело. Еще раз станешь распускать свои грязные корявки, сделаю так, что они отсохнут на хрен, а потом то же сделаю и с твоим стручком, понял?» Вот я и подумала… можете смеяться, сколько хотите, но не она ли мне устроила сухую гангрену?

– Зачем? – спросила я. Остальные, кажется, были шокированы монологом Льдинки. Та пожала плечами:

– Например, чтобы можно было со спокойной душой отчикать и заменить супер-пупер биопротезами. Чем не объяснение?

Стало тихо; мы все думали над тем, что сказала Льдинка. Над некоторыми вещами не задумываешься, пока все идет нормально, да и потом, когда уже все не нормально, тоже как-то не до этого. Не удивлюсь, если другие думали о том же, о чем и я, а я думала, что не так давно считала себя такой взрослой и искушенной… как тогда, когда решила сыграть по-крупному. Но я забыла, как сидела голой на цементном полу и с ужасом ждала развязки.

Вот только папочка, которого я искренне считала мудаком, не придет, чтобы опять спасти непутевую дочурку. Мы слишком далеко от всего мира, так далеко, что люди бывают в этих краях нечасто и ненадолго. Те, кому мы доверяли… наверно, впервые в жизни каждый из нас задумался – а стоило ли им так безоговорочно доверять? Нет, они не хотели нам зла, но и добра не хотели. Они преследовали свои цели, и в этом мы являлись не более чем средством.

– И что теперь? – спросил Призрак (я опять поймала себя на мысли, что мне осточертело его прозвище и все чаще хочется назвать его по имени). – Ce bella cazzatta, но что мы должны делать? Тикать отсюда? А как?

– Никто не говорил о бегстве, – заметил Джинн. – Если я все правильно понял, зла нам никто не желает. Просто рассматривают нас в качестве расходного материала. Но никто не станет выбрасывать инструмент, которым можно пользоваться, до тех пор, пока он может исполнять свои функции.

– Складно поешь, – хмыкнул Призрак. – Только теперь, когда мы у цели, уже не подергаешься. Я удивляюсь, почему нас раньше не пустили в расход…

– Почему? – удивилась Тень. – Зачем им нас уничтожать? До сих пор они нас только нахваливали – лучшая цепочка Проекта, то-се…

– Именно поэтому, – объяснил Призрак. – Выскочки никому не нужны. Я не знаю настоящие цели кураторов – если кто-то из вас их знает, я с удовольствием послушаю, – но мне кажется, что им как раз нужна масса, а не личности.

– Ты, бро, перегибаешь, – возразил Фредди. – Индивидуальное саморазвитие приветствовалось больше, чем работа в группе. Лорд прямо так и говорил. А что до целей…

Он вздохнул:

– Со стороны я выгляжу, как тупой танк, но моя сверхспособность – абсолютная память. Я развивал ее имплантатами и тренировками, не больно это афишируя, но сейчас пора признаться. Цели нашего Проекта занимали меня еще после бегства с антарктической базы…

Тень

Я уже говорила, что я трусиха? Я могу показаться бесстрашной, но когда мы с Фредди впервые общались с хильгала, у меня душа в пятки ушла и вернулась очень нескоро. Причем я продолжала бояться каждый раз, когда входила в его ангар.

Что придает мне силы? Это просто – рядом со мной мой Фредди. Как израильтяне смотрели на медного змия, так я, стоит мне увидеть, услышать, почувствовать Фредди, сразу становлюсь сильной и могу совладать со своим страхом…

Полевой вьюнок, ползущий по земле, никогда не поднимется вверх, если не найдет опоры. Я была вьюнком, а мой Фредди – могучим, несокрушимым дубом, и, обвивая его, я тянулась ввысь.

– Я думал о нападении на базу и о целях, которые преследовали нападавшие, – говорил Фредди, и страх внутри меня отступал, уходил на дно сознания и растворялся там, как туман. – Если нас хотели уничтожить, почему дронами? Смотрите: координаты базы известны. Ядерное оружие имеют в своих арсеналах двадцать восемь государств, средства доставки – двадцать шесть. Хорошо, ядерный взрыв в Антарктиде особо никому не нужен. Но есть такая штука, как мельта-бомбы[39]. Тысячефутовая мельтабомба превращает городской квартал в пепелище; истребитель-бомбардировщик, вроде Киттихоука-II[40] несет их девять. Для нашей базы хватило бы одного крыла с американского авианосца вроде старенького «Рейгана».

– Авианалет привлек бы внимание мировой общественности, – неуверенно заметила Дария.

– Да ладно, – хмыкнул Фредди. – Какой? Пингвинов? Или полярников? «Изиды» ничьего внимания не привлекали, а они поэкзотичнее, чем «Киттихоуки».

Джинн кивнул. Призрак сказал:

– Ну, тебе виднее. Стратег у нас ты.

– Так вот, единственный напрашивающийся в этой ситуации вывод, – продолжил Фредди, – нас хотели взять живьем. Возможно, на опыты, но точно не для немедленного уничтожения. То есть кураторы немного лукавили, когда говорили о том, что нам угрожает именно немедленный экстерминатус. Хорошо, подумал я, а почему вообще нас хотят уничтожить? Мы представляем опасность? Возможно, был какой-то эксцесс, после которого нас сочли опасными? Ну и что? Ядерное оружие тоже представляет опасность, но избавляться от него по этой причине никто не стремится. Наоборот, развивают и штампуют, хотя вроде воевать никто ни с кем не собирается. Джинн, давай представим, что к тебе однажды пришли Люди в Черном и предложили работать на правительство США – ты бы отказался?