Концепция вечности нематериального сознания как противовес временности физического тела вписывается в наши врожденные интуитивные представления о мире и делает картину мироздания более завершенной. Если мы не исчезаем после смерти, то жизнь можно провести более плодотворно. Мудрецы никогда не подавляли в себе предчувствие того, что душа вечна, а, наоборот, развивали – это дарило им стойкость духа, избавляло от страхов и вело к умиротворению.

Любой ученый не задумываясь нам скажет, что существование души доказать невозможно. Но можем ли мы, например, доказать, что существует ум? Кто знает, как он выглядит? Кому удалось его потрогать? Тем не менее мы им живем, мы им мыслим, мы думаем, что существуем благодаря ему. Ум невозможно познать, опираясь на логику или методы точных наук. Для его изучения потребуются мета-методы, позволяющие беспристрастно рассмотреть его из другой плоскости (медитаций, опыта сенсорной депривации, холотропного дыхания, шаманских практик и т. д.). Лишь трансцендентный уровень сознания способен рассмотреть и понять уровень локальный, равно как лишь родившийся ребенок способен понять, что до этого он находился в утробе. Для этого требуется сместить точку опоры и обратиться к особым методам (практикам), чтобы перестроить «телескоп» и вместо фокуса на внешнем пространстве сосредоточить его на внутреннем. Упанишады уточняют, что ум обретает способность постичь душу тогда, когда прана (жизненный воздух) прекращает свою деятельность, т. е. когда ум, сосредоточенный на теле, сосредоточивается внутри[136]. Поэтому, пока теоретики убивают время на дискуссии, йоги погружаются в мистический транс. Только так обнаруживается вся трансцендентность природы нашего «Я» и вся иллюзорность привычной внешней реальности.

Размышляя о смерти, мы не можем отбросить вопрос природы сознания, точнее, именно о нем как о главном компоненте и стоит говорить. Природа сознания одновременно самоочевидна и загадочна. Ученые, занимающиеся изучением сознания в связи с проблемой искусственного интеллекта, затрудняются даже дать ему определение. И поскольку само сознание как предмет науки остается неизученным и даже неопределенным, движение дальше становится просто невозможным.

Чтобы создать атомный реактор, необходимо изучить все свойства атома, а чтобы понять целостную картину реальности, необходимо изучить все свойства сознания.

Мы можем предположить, что наше физическое тело появилось вследствие Большого взрыва. Но что было с нашим сознанием? Если мы пришли к выводу, что сознание пронизывает материю, являясь ее атрибутом и качеством, то почему не можем предположить разумное взаимодействие между одним и вторым?

Если сравнить сознание и материю с химическими элементами, которые при взаимодействии образуют определенное новое вещество, обладающее своей индивидуальной формой и содержанием, то все начнет становиться понятнее. По аналогии с молекулами, которые притягиваются друг к другу, сознание, согласно концепции буддизма, притягивается к соответствующей такому сознанию реальности, выраженной в материальном существовании.

Если это так, значит, нематериальное сознание не уничтожается с увяданием материи и, вероятно, пронизывает постоянно изменяющиеся материальные формы, переходя от одного объекта к другому (точнее, формируя его).

А что, если?..

По окончании жизни материального аспекта сущности остается ее нематериальная сторона, поскольку, как известно из физики, информация неуничтожима. Далее по принципу резонанса эта нематериальная сторона (информация + энергия) взаимодействует с материей, приводит ее в движение, «оживляет» и создает новую структуру. Это вполне перекликается и с буддизмом, и с тем, что мы знаем о свойствах реальности из физики.

Экспериментальная физика наглядно доказывает, что взаимодействие колебаний определенной частоты приводит к формированию разнообразных материальных форм. Их изучает киматика[137]. Причем формы отнюдь не хаотичны, а подчинены строгим физическим законам, упаковывающим их в узоры. Наиболее известным примером являются фигуры Хладни. Что интересно, жидкокристаллическая структура воды под микроскопом имеет очень похожие узоры[138].

Можно предположить, что индивидуальное сознание, будучи энергией, обладающей конкретным потенциалом и качествами, способствует формированию соответствующей структуры материальных объектов.

Кроме того, если сознание – это информация, то по аналогии с компьютерным кодом оно формирует определенную реальность в виде картинки или программы, которая соответствует такому коду. Понятно, что это всего лишь допущение в очень упрощенном виде, но оно уже не кажется таким нереалистичным.

В культуре буддизма представление о смерти является довольно полным и детальным. Кроме того, практически все, что мы приводили выше, вполне вписывается в трактовки и описания, имеющиеся в буддистских текстах, посвященных умиранию. Первым, кто систематизировал представления и знания о смерти, был Падмасамбхава – индийский учитель буддийской тантры, живший еще в VIII в. Именно ему приписывают авторство «Тибетской книги мертвых». Наиболее современным и полным комментарием к этой книге является работа Согьяла Ринпоче «Тибетская книга жизни и смерти».

Но что такое смерть человека? Что все же остается, а что исчезает, с точки зрения буддизма?

Согласно тибетской культуре, сознание в круговороте танца форм неизбежно проходит рождение, жизнь и смерть – как некие промежутки или этапы.

Буддизм описывает смерть как процесс, включающий в себя восемь стадий: от четырех более плотных и материальных, связанных с телом, грубых, к остальным, более тонким, связанным с умом. Поскольку тело человека рассматривается как совокупность основных природных элементов (земля, вода, воздух, огонь, эфир), то и «отключаться» они начинают поэтапно, как ступени у ракеты. Элемент земли исчезает первым, ноги и руки у человека тяжелеют и ему кажется, что он проваливается куда-то, погружается. Элемент воды, слабея, вызывает ощущение жажды. Элемент огня уносит с собой тепло, поэтому умирающий человек в какой-то момент сильно мерзнет. Потом останавливается сердечная деятельность и круг кровообращения, легкие не дышат, человек не движется – и классическая медицина констатирует смерть либо клиническую смерть, но буддисты сказали бы, что это лишь половина пути к смерти, ведь еще 4 стадии ждут впереди.

Ум, переходя к более тонким стадиям, проходит состояния «белого сияния», «красного возросшего сияния», «черного преддверия» и «ясного света». Как пишет Согьял Ринпоче, на пятой стадии отсутствует концептуальное мышление и двойственное восприятие, т. е., к примеру, в «белом сиянии» нет сияния вовне и кого-то, кто наблюдает или испытывает это сияние, нет субъекта и объекта. В текстах подобное именуется «встречей ума ясного света матери и ума ясного света сына». Считается, тот, кто при жизни осваивал и практиковал пребывание в таком состоянии, сможет распознать его во время умирания, и тогда на этой стадии человек войдет в медитацию. Распознав, человек также способен не покидать тело и удерживаться в состоянии, называемом тукдам (от «тук» – возвышенный тибетский термин для описания ума, «дам» – здесь используется в значении «святой»)[139].