Такая активная инвестиционная деятельность в области обновления инфраструктуры мегаполиса требовала особого мышления, ориентированного на местные интересы и подразумевающего готовность рисковать ради развития города. Кроме того, ввиду нестабильного финансового положения городского бюджета от президента требовалась также большая настойчивость: достаточно часто городские интересы приходилось отстаивать, защищать от вмешательства генерал-губернатора или петербургских министерств.

Прекрасным примером такого конфликта может служить борьба Александра Миллера за интересы населения Варшавы. За годы президентства ему неоднократно приходилось оборонять немногочисленные зеленые зоны города от тех, кто желал использовать их под застройку. Защищая варшавские парки, Миллер был готов пойти как против генерал-губернатора, так и против министра внутренних дел. Начиная с 1906 года, уже при планировании строительства в Варшаве Русского народного дома, местные сторонники проекта и их петербургские покровители стали претендовать на участок, составлявший часть Уяздовского парка в северо-западном его углу, т. е. в одном из самых представительных мест нового варшавского сити. По инициативе Русского общества в Варшаве здесь должны были построить огромное здание для общественных мероприятий и конгрессов, с библиотекой и собственным театрально-концертным залом456.

Магистрат отклонил этот план, за который выступали такие могущественные фигуры, как генерал-губернатор Георгий Скалон и премьер-министр Петр Столыпин. Споры продолжались с 1906 по 1913 год, и в итоге магистрат победил. Русскому обществу пришлось довольствоваться другим участком для строительства. Тот факт, что Варшавский магистрат в отстаивании городских интересов смог одолеть сильных противников в Варшаве и Санкт-Петербурге, для проекта Русского дома означал преждевременную смерть: прежде чем возобновилось планирование строительства на предоставленном участке, который не нравился инициаторам проекта, война положила конец всей затее457.

О том, что продемонстрированная здесь способность Варшавского магистрата отстаивать интересы города не сводилась к единичным случаям, свидетельствует шедший параллельно конфликт вокруг строительства нового здания Православной духовной семинарии. Расклад сил в этом конфликте был аналогичным, если не считать того, что в лице православного епископа Варшавской епархии и деятелей Святейшего синода в упорную борьбу за подходящий участок земли были вовлечены дополнительные сильные и влиятельные акторы. В свете опыта постройки собора Святого Александра Невского – здания, занявшего бóльшую часть Саксонской площади, – можно было бы предположить, что выбранный епископом кусок земли в районе на правом берегу Вислы, носящем название Прага, будет быстро предоставлен в его распоряжение под строительство семинарии. Однако и здесь сопротивление магистрата было энергичным и вновь успешным. Президент города и представители муниципальных ведомств ссылались на то, что согласно императорскому указу 1867 года этот участок перешел в собственность города и был зарезервирован для городского сада. Кроме того, подчеркивалось значение данного сквера для гигиены Варшавы: сокращение числа зеленых зон было бы весьма нежелательно, и особенно в густонаселенном рабочем предместье, таком как Прага, где их уменьшение было бы чрезвычайно вредно для местного населения, ведь здесь почти не осталось незастроенных площадей458.

Экономические, санитарно-гигиенические и – с оговорками – социально-политические соображения пересекались в мышлении муниципальных чиновников, которые, несмотря на, казалось бы, безнадежное неравенство сил, выступали в этом конфликте весьма уверенно. И, как ни удивительно, в случае с проектом здания Православной духовной семинарии Варшавский магистрат опять сумел добиться победы над объединенной армадой противников, состоявшей из православных церковных иерархов, генерал-губернатора и петербургского министра внутренних дел. Поскольку ожесточенная дискуссия о том, кто имеет право распоряжаться спорным участком общественной земли459, затянулась до лета 1914 года, с началом Первой мировой войны спор прекратился сам собой. Новая Духовная семинария так никогда и не была построена. На этом примере тоже видно, что президент города в первую очередь рассматривал себя как представителя местных, варшавских интересов, а ни в коем случае не как пособника имперской, русской, православной власти в ее стремлении распоряжаться пространством мегаполиса.

Очевидно, что должность президента города обусловливала особый взгляд на Варшаву и ее потребности. Это выражалось, в частности, в том, что у человека, занимающего данную должность, складывался чрезвычайно позитивный образ себя как двигателя модернизационных процессов в городе. В публикациях магистратского статистического комитета, посвященных развитию Варшавы, мы видим свидетельства того, что данное учреждение представляло себя основным носителем модернизации. Возглавляющие магистрат царские чиновники заботились одновременно о региональном и городском развитии, ставя на первый план потребности Варшавы – или, по крайней мере, то, как каждый из них эти потребности понимал.

Менее ярко это было выражено у других государственных чиновников, чьи должностные обязанности также затрагивали сферу городской администрации. В отличие от должности президента города на многих других уровнях бюрократии решающую роль играли принципиальные вопросы имперского правления, которые и определяли выбор при обсуждении того или иного градостроительно-планировочного решения. Насколько тесно взаимосвязаны были проблематика муниципального управления и имперская проблематика обеспечения порядка и укрепления власти, можно ясно показать на примере деятельности царской полиции и ее руководителей – варшавских обер-полицмейстеров.

Обер-полицмейстер непосредственно подчинялся Министерству внутренних дел и, таким образом, был в Варшаве в значительной степени автономной инстанцией460. Его должностные обязанности по обеспечению «правопорядка» в общественных местах указывают на двойственный характер деятельности этого чиновника: с одной стороны, его задачей было предотвращение или раскрытие уголовных преступлений, с другой – он был ответствен и за «политическую безопасность» беспокойных польских провинций. Одновременно его же ведомство обеспечивало надзор за городским строительством, торговлей и санитарно-гигиеническим состоянием города. Как видим, компетенции руководителя варшавской полиции демонстрировали принципиальную амбивалентность. К сфере его компетенций относились как общие имперские практики властвования, так и очень конкретные местные проблемы, возникающие в административной повседневной жизни мегаполиса. Несколько утрируя, можно сказать, что обер-полицмейстер должен был заботиться как о единстве и стабильности империи, так и о засорившихся канализационных трубах в варшавском предместье.