Йонас потребовал меня к телефону.

– Роб! Что происходит?

– Я труп, старик, – сказал я. – Жестко траванулся. Можно ли отложить на пару дней?

– Нет! Я не могу ждать! Сейчас снимаю в Санта-Монике. Через час приедет Микки. Ты должен приехать, иначе я вырежу эту сцену – а она очень важная!

Ну, раз такое дело…

Йонас отправил за мной лимузин, но каждые пятнадцать минут водителю приходилось останавливаться, чтобы я блеванул и посрал. Приехав на площадку, я забежал в трейлер и тут же сел на толчок. И вдруг стук в дверь.

Это был Микки Рурк с крошечной собачкой под мышкой[111].

«Чувак, я слышал, тебе плохо? – спросил он. – Пойдем со мной, налью тебе куриного бульона».

Мы пошли к нему в трейлер, и он угостил вкуснейшим куриным бульоном. Мне стало гораздо лучше. Мы с ним вдоволь нахлебались этого бульона.

Йонас на один день арендовал местный магазин порнофильмов, чтобы снять нашу сцену, где я продаю Микки несколько порножурналов, и он отталкивает меня к стене.

– Прикинь, а я раньше работал в магазине порнушки, – рассказал я Микки, вспоминая, как заменял продавца в Уолсолле.

– Серьезно? – удивился он. – Прикол в том, что я работал точно в таком же порномагазине, который Йонас арендовал для съемок!

Ого! Случаются же подчас безумные совпадения! Когда мы пришли снимать сцену и я положил журналы с сисястыми телками в коричневый пакет, сразу вспомнил выходные в Уолсолле. Микки быстро проговаривал свою роль – настоящий мастер своего дела! Для меня это был классный опыт.

Когда Halford приступили к работе над вторым альбомом, Crucible, повторилась история Fight. Все хотели Resurrection II, а я не собирался топтаться на месте. На пластинке были классные песни, но альбом получился не таким мощным и напористым, как Resurrection, да и продавался слабо.

В Японии пластинка продавалась нормально и попала в топ-10. В начале 2003-го мы выступили там, а потом поехали на полгода в Штаты. Теперь я благополучно вернулся в мир металла… Но все равно был не там, где хотел. В Haflord мне нравилось, но в душе все равно была пустота.

Поэтому я сел и наконец написал письмо, которое хотел отправить долгие годы. Я должен был написать его гораздо раньше. В нем я излил душу парням из Judas Priest. Сказал все как есть: «Я никогда не хотел уходить из группы. Произошло недопонимание, и ситуация вышла из-под контроля. Я хочу забить на сольное творчество. Мне не хватает вас как друзей и коллег. Очень хочется вернуться в Judas Priest, вот уже двенадцать лет каждый день об этом мечтаю. И вместе нам гораздо лучше, чем порознь». И подытожил: «Невозможно выразить словами мое желание вернуться в Priest. Можем ли мы попробовать заново?»

Я отправил это электронное письмо Биллу и Джейн, чтобы они показали группе. Пару недель была тишина. Затем мне позвонили, и в трубке раздался голос, который я не слышал больше десяти лет.

Это был голос Билла Кёрбишли. «Привет, Роб, – сказал он, – думаю, нам стоить попробовать».

Билл, как обычно, говорил прямо и по существу. Он сказал, что ребята, как и он, прочитали мое письмо и все поняли. Предложил собраться и спросил, когда я возвращаюсь в Англию.

Будь у меня чертовы крылья, я бы вернулся прямо сейчас!

Спустя несколько дней я прилетел. Перед встречей я подумал, что важно увидеть Гленна. С Кеном я поговорил на вечеринке у предков, и с Яном мы время от времени виделись, поскольку мы фактически родственники. А с Гленном я последний раз разговаривал двенадцать лет назад.

Было приятно снова увидеть Джейн Эндрюс, и она отвезла меня домой к Гленну, в огромное поместье у реки в Вустершире: у Гленна даже была пристройка к дому – своя домашняя студия.

Он открыл дверь и… Как будто не было этих двенадцати лет. С этим парнем я почти двадцать лет был на сцене, колесил по миру, сочинял песни. Все плохое забылось. Мы расплылись в улыбке и обняли друг друга.

Как и с Кеном, было ощущение, будто с Гленном мы виделись вчера. Выпили чаю и дружески побеседовали. Через пару часов Джейн отвезла меня домой, и по дороге я вдруг уверенно подумал: скоро все будет.

На следующей неделе Билл устроил встречу в лондонской гостинице Holiday Inn в Суисс-Коттедж. Я не нервничал, чувствовал себя спокойно… Но почему-то поехал в костюме. Может быть, было ощущение, будто еду на собеседование устраиваться на работу. «Роб, мог бы и не заморачиваться!» – посмеялся Билл, увидев меня.

Казалось, не было никаких недомолвок. Никто не устроил мне промывку мозгов. Мы просто приступили к разговору и сосредоточились на работе. К тому же все находились в тяжелом положении. Воссоединившись, мы могли поднять Judas Priest с колен. Ощущение на встрече было такое:

Слава богу, наконец-то все позади! Приступаем к делу! Возвращаемся к работе!

Билл толкнул очень скучную речь. Сказал, что думает о группе в настоящий момент и где наше место, рассказал о финансовых перспективах и объяснил, что нам следует, по его мнению, делать дальше. Описал план в общих чертах. И у него была для нас очень интересная информация.

Шэрон Осборн была на связи и позвала Priest почетными гостями на предстоящий американский тур Оззи Ozzfest… Но только если я вернусь в группу. Это было крайне своевременное предложение. И хороший способ продолжить начатое.

Собрание закончилось, и я снова был в Judas Priest… Но по-настоящему я почувствовал, что вернулся, лишь спустя неделю. Мы собирались сдуть с инструментов пыль и порепетировать перед туром Ozzfest в Old Smithy, студии в Вустере, принадлежавшей звукозаписывающему продюсеру Маффу Уинвуду.

Я приехал и увидел хорошо знакомые мне гитары Priest, оборудование и дорожную команду. Мы подключили инструменты, и первой песней после более чем десятилетнего перерыва была «Living After Midnight». Ого! Мы отлично взаимодействовали и были сыгранны, как и всегда, и было здорово.

Наконец-то! Какого черта мы столько лет тянули?

«Озз-фест» стартовал концертом в Коннектикуте в июле 2004-го и отметился самым тяжелым и мощным составом в истории фестиваля. Помимо нас и Black Sabbath так же были Slayer, Slipknot, Lamb of God и Dimmu Borgir. Почти все эти группы подходили к нам за кулисами и говорили, что являются огромными поклонниками Priest, что было для нас большим подспорьем.

Тур стал идеальным способом вернуть утраченные позиции. Мы снова воссоединились с американской публикой, и после нескольких лет концертов в небольших клубах и на площадках мне было приятно рубануть перед толпой в 30 000 человек, снова оказавшись в центре внимания.