Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я медленно киваю.
Видимо, Мор все же чувствует, что что-то не так, потому что делает еще шаг ко мне.
– Не подходи, – останавливаю я его.
Если он сейчас попытается утешить меня, клянусь, это будет последней каплей.
Я и так на грани, еле держусь.
Озираюсь вокруг.
Не могу находиться с ним в одном пространстве. От всего этого кошмара я буквально задыхаюсь.
Я отворачиваюсь и хочу поскорее убраться отсюда.
– Сара, – окликает он, прежде чем я успеваю сбежать. И при этом голос у него такой… до отвращения терпеливый.
Я останавливаюсь.
– Однажды ты сказал мне, что имена не имеют значения, – говорю я тихо, стоя к нему спиной, – и неважно, как я называю тебя.
Я оглядываюсь на Мора.
Любимый. Я уверена, что мы оба вспоминаем сейчас это имя, это полное нежности признание.
Он настороженно склоняет голову, утвердительно кивая.
– Я помню.
– Знаешь, ты ошибался, – говорю я. – Имена имеют значение.
Мор – это самое худшее в нем. Мне довелось видеть лучшие его качества, но мимолетно, как шепот или дым, рассеивающийся на ветру.
И я ухожу, оставив его одного.
Я брожу по дому, собирая вещи. Не так уж их у меня и много. Рубашка, что на мне, и та с чужого плеча.
Окидываю долгим взглядом спальню, чувствуя, как сердце разбивается на части.
Что стоило влюбиться в обычного парня и умереть рядом с ним обычной смертью? Почему ты выбрала всадника? Зачем нужно было вклиниваться между ним и миром?
Все это время было бессмысленным перетягиванием каната между любовью к одному и верностью другим. Как я могла столько времени обманывать себя, думая, что до этого не дойдет, сама не знаю.
Я натягиваю ботинки, беру куртку и иду к входной двери.
Мор все еще там, где я его оставила – стоит, как часовой, у телевизора и до сих пор кипит от негодования.
Я иду мимо него, к выходу.
– Куда ты собралась? – кричит он мне вслед, звенящим, властным голосом. В этом голосе нет даже намека на испуг, растерянность или неуверенность.
Он так ничего и не понял?
Игнорируя вопрос, я открываю дверь и выхожу.
Снаружи – черт, холодно. Я вздрагиваю от промозглого воздуха, который мгновенно пробирается под куртку и ищет лазейки, чтобы проникнуть глубже. Уши тоже начинает пощипывать. Я натягиваю капюшон.
Ты не выживешь, ослабленный организм долго не протянет в таких условиях. Тебе не справиться.
Дверь за моей спиной отворяется.
– Куда ты собралась?
Останавливаюсь, услышав голос Мора. Сейчас в нем появилось еще что-то, кроме сдерживаемой ярости. И все же он, этот голос, слишком холоден, чтобы можно было назвать его взволнованным. Скорее, это просто удивление и легкое замешательство.
– Хочу присоединиться к смертным, – отвечаю я.
– Я не отпускал тебя.
– Не знала, что я все еще твоя пленница, – говорю я.
Всадник явно упустил из виду эту незначительную деталь.
– Ты моя.
Плотнее кутаюсь в куртку.
– Я ничья, – категорично заявляю я.
Мору не нравятся мои слова, он мрачнеет, но не пытается их оспорить.
Я смотрю на него оценивающе.
– Скажи, что ты будешь делать, когда исчезнет весь род людской?
– Я останусь жить.
– Что ты будешь делать, когда умру я?
– Я не дам тебе умереть, – настаивает он.
Я всматриваюсь в его лицо.
– Даже если бы ты это мог, если бы даже сумел защитить меня от всех опасностей – а их будет много, если я останусь с тобой, – ты не сможешь сделать так, чтобы я жила вечно. Рано или поздно я состарюсь. Я стану старухой и умру, а ты снова останешься один. Навсегда. Потому что других людей вокруг не будет, только ты.
– И мои братья, – тихо добавляет он.
Я всплескиваю руками.
– Отлично, ты и твои кровожадные братья, – братья, которых что-то не видно вот уж сколько лет. – Но, если не считать их, ты останешься один.
Я дрожу от холода, и Мор замечает это.
– Не делай глупостей, Сара. Войди в дом, – его голос звучит мягче. – Я согрею тебя.
Я недоверчиво смотрю на него.
– Ты до сих пор не понял? Ты убиваешь всех подряд. И серьезно рассчитываешь, что после всего этого я останусь с тобой?
– Ты оставалась со мной все это время, – с горячностью возражает Мор, но я замечаю тень страха в его взгляде.
У меня вырывается горький смешок.
– Я думала, что тебе претит то, что ты вынужден делать в моем мире.
Я надеялась, что ты можешь измениться.
Разве это не самое ужасное? Я получила, наконец, то, чего хотела – Мор изменился, но не в лучшую сторону.
– Я делаю это, чтобы отомстить за тебя!
– Я никогда не просила тебя о мести, – выкрикиваю я. – Я умоляла тебя о милосердии!
От этого слова Мора передергивает, как от пощечины. Это ведь то самое слово, которое спасло мне жизнь в ночь, когда я пыталась убить всадника. Слово, которое с тех пор продолжает спасать меня каждую ночь.
Милосердие.
– Тебе никогда не приходило в голову, что слово, начертанное тогда Богом, относилось, возможно, вовсе не ко мне? – спрашиваю я. – Что Он имел в виду милосердие для кого-то другого?
Хотя вряд ли, если сначала Он распорядился всех уничтожить.
Я успеваю сделать пару шагов прочь от дома, и горячие пальцы Мора хватают меня за локоть.
– Если мне придется тебя привязать, я это сделаю, – угрожающе цедит всадник. – Но не отпущу.
Я снова смотрю ему в лицо. Какими бы надменными ни были его заявления, лицо предательски выдает истинные чувства Мора. По нему я ясно вижу: он растерян и охвачен паникой.
Он не ожидал такого.
– Мор, – говорю я примирительно, – ты можешь заставить меня остаться с тобой, но не сможешь сделать так, чтобы я хотела быть с тобой.
– Но ты же хочешь быть со мной, – настаивает он. – Ты назвала меня любимым.
Я смотрю в сторону.
– Назвала.
– И ты любишь меня.
Сердце колотится.