Это верно не только для антропогенного вымирания, в палеонтологической летописи изменения флоры всегда имели самые разрушительные последствия для других организмов. Сегодня основная причина разрушения биоразнообразия – использование нами земли для сельского хозяйства, поскольку мы должны прокормить 7,8 миллиарда человек. Около 70 процентов сельского хозяйства связано с производством мяса, которое также поглощает огромные объемы воды и зерна. Хотя бы поэтому вегетарианство стоит считать одним из самых действенных способов спасти мир.

Около 60 процентов всех ныне живущих млекопитающих содержатся людьми для употребления в пищу. Насчитывается более 1,4 миллиарда коров, 1,8 миллиарда овец и коз и 980 миллионов свиней7, на долю которых наряду с людьми приходится 34 процента всех млекопитающих на Земле. Общее количество наших домашних кошек составляет 600 миллионов, собак – 470 миллионов. Между тем дикие млекопитающие составляют лишь 4 процента от всех ныне живущих млекопитающих [138].

Такой расклад можно было бы рассматривать как феноменальную историю успеха плацентарных млекопитающих, которых мы отобрали и развели для получения мяса или домашнего содержания, но все это пагубно для глобального разнообразия. Предки коров и лошадей уже вымерли, остались лишь группы, отдающие дань их былой славе [139].

Домашний скот и люди – ничтожный осколок в эволюции синапсидов, которая длилась невероятные 350 миллионов лет. Каждый четвертый вид млекопитающих находится под постоянной угрозой исчезновения [140], мы уничтожаем все, ради чего сохранялась наша родословная.

Мы живем в «эру людей», в антропоцене. Как иронично, что его определяющей чертой стало создание мира, в котором нам самим скоро не останется места.

Пока я заканчиваю работу над книгой, подходит к концу локдаун в Шотландии. Наша полевая работа на острове Скай была прекращена чуть более двух месяцев назад, когда пандемия Covid‑19 превратилась из неясной угрозы в мрачную реальность. Масштаб человеческих потерь ужасен, однако польза для любого другого живого существа – млекопитающего и не только – очевидна даже в такой краткосрочной перспективе.

В Соединенном Королевстве нас попросили оставаться дома во избежание распространения вируса. Ограничиваясь одним часом прогулок на свежем воздухе, люди прогуливались по близлежащим к своим домам кварталам, часто впервые за многие годы. И их не могли не поразить растущие зеленые насаждения, которые казались в разы пышнее, чем раньше. Некошеные обочины дорог быстро покрылись эффектным обрамлением из полевых цветов.

Знаменитые строки Дарвина вполне описывают прогулку в разгар пандемии: «Любопытно созерцать густо заросший берег, покрытый многочисленными разнообразными растениями с поющими в кустах птицами, порхающими вокруг насекомыми…»8 Всего несколько недель неограниченного роста, и природа уже берет свое.

Поскольку на наших улицах нет машин и пешеходов, дикие звери начали разведывать обстановку. В Лландидно, Уэльс, стада диких коз разграбили сады местных жителей, расхаживая по улицам, как головорезы. Пятнистый олень в Наре, Япония, которого обычно подкармливают туристы, отправился в поисках пропитания в пригород. В Тель-Авиве шакалы и волки прогуливались по парку Ха-Яркон. Автомобильные аварии пагубно сказываются на популяции диких животных, включая млекопитающих: каждый день на дорогах Соединенных Штатов погибает до миллиона диких животных9. Карантин, вероятно, спас гораздо больше жизней животных, чем людей.

За первый месяц пандемии выбросы углекислого газа в Китае сократились на четверть10. Впервые более чем за 30 лет жители индийского штата Пенджаб смогли увидеть Гималаи, которые находятся на расстоянии 200 километров, благодаря снижению загрязнения воздуха. В социальные сети выкладывались фотографии с хештегом #GlobalHealing (Глобальное исцеление). Люди наслаждались проблесками мира природы, который их бабушки и дедушки считали само собой разумеющимся. Это мир, о котором мы мечтаем, но его заслоняет та реальность, с которой надо что-то решать.

Несмотря на все это, по оценкам Международного агентства по возобновляемым источникам энергии, к концу 2020 года ежегодные выбросы CO2 сократятся всего на 6–8 процентов. Другие прогнозы предполагают, что сокращение едва ли компенсирует устойчивый рост11 и вскоре все вернется в обычное русло. «Зеленое» начало 2020 года – ничто по сравнению с масштабами проблемы. Чтобы что-то изменить, нам нужно проводить локдаун каждый год в течение следующих 30 лет.

Теперь мы – астероид. В этом массовом вымирании человечество – это извергающаяся лава. История повторяется, но, в отличие от геологического прошлого, сегодня есть вид, который может повлиять на происходящее. Мы можем не только разрушать, у нас есть сила остановить вымирание и восстановить наш мир.

В противном случае пришло время вступить в мир крыс и тараканов. Мы относимся к ним с таким презрением, но на самом деле нам стоит позавидовать их гибкости и жизнестойкости. Хотя многие места обитания будут утрачены, появятся новые. Кто знает, какие существа будут населять Антарктиду, когда человечество окончательно лишит ее ледникового достоинства.

Мы уже таксон катастроф. Подобно другим млекопитающим до нас, нам придется стать насекомоядными, когда глобальная нехватка продовольствия и воды остановит сельское хозяйство. Домашний скот и домашние питомцы вряд ли будут с нами в будущем, хотя некоторые из них, вероятно, переживут нас.

Млекопитающие, которые переживут это массовое вымирание, будут такими же, как и после предыдущих катастроф: мелкими, прячущимися в норах, ночными, универсалами. Этот образ жизни практиковался последние 210 миллионов лет. У них неплохо получается.

Мы живем в неопределенные времена. Если в летописи окаменелостей и можно найти хоть какое-то утешение, так это то, что жизнь всегда каким-то образом справляется с трудностями. Хотя я не сомневаюсь, что синапсиды продолжат участие в гонке эволюции, эстафетную палочку понесем, скорее всего, уже не мы, люди.

Благодарности

Прежде всего я должна признать, что многие окаменелости, описанные в этой книге, были найдены на землях коренных народов, где исследователи и коллекционеры брали образцы без разрешения. Это частая практика начала двадцатого века из-за колониального отношения к людям за пределами Европы. Исследователи, включая меня, продолжают извлекать выгоду из найденных там ресурсов. Наука структурирована непропорционально большим наследием белой европейской мысли и культуры, что по своей сути исключает цветных людей и сводит на нет их вклад. Я хочу засвидетельствовать свое почтение традиционным хранителям земель, откуда происходят эти окаменелости, и признать, что они – истинные стражи своего природного наследия.

Поблагодарить стоит очень многих, все они помогли воплотить эту книгу в жизнь. Во-первых, благодарность моим редакторам Джиму, Анне и Анжелике за то, что они с самого начала взялись за меня, проверяли меня во время карантина и помогали улучшить книгу своими отзывами и советами, также спасибо Кэтрин за ее отзыв и тщательное редактирование. Эйприл Неандер своим мастерством и искусством оживила прошлое, и я