По сравнению с этими путешествиями плавание Бобадильи для того, чтобы принять бразды правления над единственным местом, где в Новом Свете поселились европейцы, над Эспаньолой, казалось довольно спокойным. Однако лишение власти Колумба было делом громким. Бобадилья отплыл из Севильи в июле 1500 года с четырьмя кораблями. На борту были его священники и освобожденные рабы-индейцы. Он достиг Санто-Доминго примерно через месяц, 25 августа 1500 года, и нашел здесь Диего Колона, управлявшего этим небольшим поселением. Тело Адриана де Мухика раскачивал бриз на виселице справа от реки Осамы, а тело другого беззвестного испанца висело слева. В общем, за предыдущую неделю были повешены семеро испанцев, поддерживавших Рольдана, а еще двое, Педро Рикельме и Эрнандо де Гевара, ожидали своей смерти в крепости Санто-Доминго. Сам Колумб и его брат Бартоломео охотились на повстанцев на территории острова, адмирал находился неподалеку от Консепсьона, губернатор – на западе от Харагуа.

За последний год после возвращения Колумба на Эспаньолу и установления относительного спокойствия после переговоров с Рольданом он и его семья, управляя колонией, постоянно слышали в свой адрес критику, хотя мятежей не было. Проблемы с Рольданом так до конца и не были разрешены. За время переписки между ними Колумб не только разрешил пятнадцати друзьям бывших повстанцев вернуться в Кастилию, но назначил Рольдана, которого так и не наказали, пожизненным судьей Харагуа. Колумб также согласился с идеей Рольдана о том, что земля Эспаньолы, и не только ее, должна быть разделена между поселенцами. Поселенец должен был не только защищать индейцев от карибов, но и наставлять их в христианской вере. За это касики будут служить ему и давать дань в определенной форме.

К тому времени Рольдана, похоже, поддерживали около сотни поселенцев, заселявших более богатую западную часть острова, нынешнее Гаити. Слово, обозначавшее подобный раздел земли, repartimiento, было хорошо известно в Старой Кастилии. Например, завоевание Андалузии было характеризовано именно этим словом{793}. А вот прогресс в обращении индейцев в христианство кроме как позором назвать было нельзя. Действительно, бельгийский францисканский отец Хуан де Деуле, приплывший с Колумбом в 1493 году, заявлял, что к 1500 году на Эспаньоле были крещены 2000 индейцев. Однако это была лишь малая часть всех таино{794}.

Адмирал недавно послал несколько кораблей домой (одним командовал Мигель Баллестер), отправив с ними рабов, письма и некоторые другие вещи. Колумб все еще надеялся развить работорговлю. Он также подумывал подзаработать на раздаче монополий: например он дал севильцу Педро де Сальседо разрешение торговать на острове мылом{795}.

Колумб позднее утверждал, что те годы, с 1498-го по 1500-й, были решающими для развития колонии. Он завершил строительство линии фортов, начатое его братом Бартоломео. Линия проходила через остров Эспаньола, от Изабеллы на севере до Санто-Доминго на юге. В центре этой линии, в Сибао, окрещенном Ла-Вега-Реал, было найдено золото. Колумб создал ферму для разведения лошадей, скота и свиней; он согласился с Рольданом, что для разведения там всегда будут содержаться две телки, два жеребца и двадцать свиней. Разве это не важные достижения? – заявлял он. В письме от мая 1499 года Колумб докладывал королю о том, что колония не смогла давать больше золота из-за жадности тех, кто прибыл на Индийские острова лишь для того, чтобы быстро сколотить себе состояние: они считали, что золото и пряности тут можно грести лопатами, не подумав, что золото еще надо добыть на рудниках. Некоторые также считали, что пряности растут на деревьях.

Колумб верил, что система управления функционировала бы лучше, не задержись он так долго в Испании. Подыскивая козла отпущения, он винил в подрыве своего авторитета конверсо – хотя нигде нет доказательств того, что Рольдан, Маргарит и Бойль были таковыми. Но вот некоторые королевские секретари действительно являлись конверсо. Колумб добавил, что не особо волновался, поскольку никто из его недоброжелателей не избежал Господней кары{796}. Потом, в феврале 1500 года, адмирал написал монархам другое, более горькое письмо. «Похоже, что мои слова, – писал он, – не доходят до Вас, Ваши высочества». Он как одержимый твердил о желательности восстановления Иерусалимского храма с помощью офирского золота. Он вспоминал усилия своего сторонника, фрая Хуана Переса из Ла-Рабиды, к тому времени уже усопшего, который помогал католическим монархам не только в отношении Нового Света, но и в завоевании Гранады и изгнании евреев{797}.

Но Колумбу казалось, что монархи пренебрегают его делами. На самом деле это было объяснимо – они не только планировали войну с Францией в Неаполе, но они также все еще пытались разобраться с мусульманами из старых городов. Мусульманские восстания вспыхнули не только в Альбайсине, что в Гранаде, но и в Альпухарре (октябрь 1500 года), а также в Ронде (январь 1501 года). Все они были спровоцированы принудительным обращением в христианство. Король был занят войной, которая завершилась в 1502 году указом о том, что мусульманам Кастилии дается два месяца, чтобы принять христианство. Те, кто отказывался, должны были отправиться в Африку со всем своим имуществом. Королева находилась в Севилье, – но даже ее мысли были заняты мусульманскими мятежниками, а не делами адмирала на Эспаньоле{798}.

После того как Бобадилья высадился в Санто-Доминго, он и его свита сразу же направились к дому, где находился Диего Колон. Бобадилья предъявил ему королевское письмо с предписанием о назначении. Секретарь Колумба, Диего де Альварадо, похоже, был готов, как и командир крепости, Родриго Перес, сражаться с новоприбывшими – но оба были взяты под стражу{799}. Диего Колон сдал должность и послал гонца к своим братьям. Во время церемонии 15 сентября Бобадилья вновь представил свою верительную грамоту, на сей раз адмиралу. При этом присутствовали множество поселенцев. Колумб заявил, что у него есть королевское письмо, в котором указывается противоположное письму Бобадильи. Возможно, он надеялся на долгий спор, в итоге которого он выйдет победителем. Но, похоже, он к тому же сказал Бобадилье, что считает его очередным андалузским искателем приключений. Что бы он ни сказал, Бобадилья тут же посадил его и его братьев в импровизированную тюрьму и заковал их в кандалы. С братьями Колумбами был Мигель Диас де Аукс, арагонец, ставший комендантом крепости Санто-Доминго.