На выезде из города его тормознули дорожные блюстители порядка, заставив изрядно пропотеть, но «корочка», сработанная Нюрой, сыграла свою умиротворяющую роль, освободив ее предъявителя от всяческих тягот вторичных документальных и физиономических исследований.

Однако общение с полицией подстегнуло бдительность, притупившуюся от гладкой дороги в чуждые края: вновь отрезвленно ощутилась вся опасность и неопределенность его нынешнего положения.

Мир поблек и посерел, словно наполнившись скрытой неприязнью и тайными угрозами, ждущими его в том неведомом, куда несла его послушная и равнодушная машинка.

Он внимательно смотрел на дорожные указатели, пока, наконец, не выехал на черную ленту прямого, как стрела, шоссе и понесся к горизонту.

Вскоре он въехал в отмеченный на карте район, где ухоженные поля отделялись одно от другого узкими лесополосами или пологими холмами. Кое-где местность была усеяна нефтяными качалками. Эти сооружения были похожи на гигантских насекомых, которые сначала поднимали к небу свои хоботки, на секунду замирали, всасывая внутрь сок земли, а затем стремительно вонзали хоботки обратно в почву. Сияли на солнце белым металлом взметнувшиеся ввысь башни газонасосных станций. Эта местность напомнила ему Пенсильванию с ее затерянными в просторах полей городишками, их вымпелами, героически развевающимися на ветру, и подчеркивающими цивилизованность глухой провинции вездесущими закусочными фаст-фуд.

Однако, судя по внешним приметам, сейчас он продвигался по территории развитого и, очевидно, процветающего района со своими хозяевами, чьи доходы предполагали основательность и немалую власть. И, кто знает, может, эти неведомые люди олицетворяли собой силу, пославшую к нему несостоявшихся убийц. Но зачем? Собственно, за ответом на этот вопрос он сюда и приехал.

У него закончилась питьевая вода, и пришлось остановиться на пятачке парковки возле придорожного магазинчика. Пожилой мужчина в байковой рубашке, стоявший за прилавком, рассеянно кивнул ему, обозначая таким образом равнодушное приветствие.

Серегин взял со стеллажа бутылку местной минеральной воды — уж точно не подделка! — обернулся на свою машину, видневшуюся в широком стеклянном окне, и тут к досаде своей увидел возле нее полицейский внедорожник. Двое парней в форме, вышедших из него, внимательно изучали его «форд», один даже, присев на корточки, заглянул под днище. Один из полицейских — рыжеволосый высокий парень что-то произнес в микрофон рации.

Бежать было некуда. За ремнем джинсов, прикрытый курткой — «кольт 1911» с патроном в стволе. Выйти навстречу ментам с оружием? И применить его, если что? Нет, это разрушит всю его дальнейшую жизнь. Он убьет ни в чем неповинных служак, выполняющих свою работу — как ни крути, необходимую обществу, а в итоге приплюсует ко всем своим грехам бедолагу-продавца, тянущего лямку тяжкой и беспросветной жизни — во истину! — на ее обочине. Да еще наверняка обеспечивающего кровом и пищей своих близких — еще более беспомощных и всецело полагающихся на его защиту.

На опорной бетонной колонне в зале Серегин приметил рекламный щит в алюминиевой раме. В щель между рамой и плоскостью колонны он всунул «кольт» — если уж будут брать, то незаконное хранение оружия уж точно ему не пришьется. Впрочем, он надеялся на магическую силу документика, состряпанного в недрах МВД майором Нюрой.

И — расплатившись за бутылку воды, шагнул из магазина навстречу опасности.

— Твоя лайба? — спросил его рыжеволосый мент.

— Ну, — добродушно откликнулся Олег.

— И как она тебе?

— Не очень, — сказал он наобум.

— Чего так?

— Уже три ремонта по гарантии…

— Во, как! А я рекламе поверил, хотел купить…

— У американцев надежные тачки только с восемью цилиндрами, — умудрено поведал Олег. — И то… У всех две одинаковых беды: трансмиссия и радиаторы. У них даже сервисы специализированные именно по такому поводу. Закипел или — ни тпру, ни ну, сразу отряжайся в эти лавочки, у них все наготове, воткнут тебе новый агрегат из уже починенных, а твой — на реконструкцию и дальнейшую такую же замену. Хитрости большого и малого бизнеса. А платим мы, терпилы. Бери лучше «японку», она по принципу катаны сделана, пока не износится в хлам, не подведет. По крайней мере, на день сегодняшний, покуда японцы не скурвились под напором цинизма всеобщего ширпотреба…

Менты добродушно расхохотались.

У них в принципе не было намерений проверять у него документы или каких-то враждебных поползновений, но возвращаться обратно в магазин за «кольтом», нарываясь на новый диалог с правоохранителями, представилось ему рискованной затеей: за пистолетом он заедет сюда в другой день, пыль за рекламными щитами едва ли протирают даже изощренные чистюли…

Он проехал несколько километров по второстепенной дороге, пересекавшей бескрайние поля пшеницы, над которыми высился сияющий шатер неба с громоздящимися в нем размытыми сказочными замками тяжелых белых облаков. Затем притормозил на обочине, вновь сверившись с картой, а после двинулся по проселку к ближайшим холмам. Дорога становилась все уже, неприметней и круче, пыль клубилась за багажником машины, а холмы, приближаясь, высились кручами, превращаясь в горы.

Вскоре проселок закончился, упершись в заросший высоким кизилом склон. Вытащив из машины мешок с вещами и, забросав его ветвями в глубине непролазного кустарника, он отправился исследовать местность.

Это было безлюдное, гористое место. Ни одного окурка, фантика, брошенной пивной банки, либо бутылки…

А воздух был так чист, что обрывал восхищенно дыхание.

Где-то вдалеке, едва различимо белел своими домами город.

Озирая расстилающиеся перед ним просторы, он рассеянно вспомнил стекло и металл нью-йоркских небоскребов, подумав:

«И отчего они так меня завораживали когда-то в глупой юности, как, впрочем, и сама Америка? Или для выбора необходимо познание?»

Он поднялся по склону, затем, обогнув гору, прошел ложбиной-промоиной, затененной корявыми старыми деревьями еще выше, пока вдруг не ощутил под подошвами проросший травой щебень… И тут увидел перед собой заброшенную в холмах дорогу. Дожди отмыли дробленный камень и унесли песок, кюветы заплыли землей, ливневые воды прорыли себе канавы через забытый людьми путь. Вместе с водой шел лес — ежевика первой перебралась через кюветы и, ведя наступление с двух сторон, местами уже была готова сомкнуть над бывшим шоссе свои колючие ветки с созревшими сизыми ягодами.

Эта дорога строилась в давние времена руками и лопатами, и была рассчитана для лошадей. Частые крутые повороты оказались в дальнейшем слишком опасными для автомобильного движения. По всему виделось, что время скоро разрушит дорогу окончательно, вернув ее дикой природе.

Он углубился в просвет кустарника, привлеченный каким-то мирным, вкрадчивым шорохом, — постоянным и настойчивым, и вдруг увидел у корней старой приземистой акации родник. Его кипящий прозрачный вулканчик дыбился и опадал в скальную каменную чашу с бисером устилавшей ее дно гальки.