Нечто заставило Ван Чи насторожиться. Вдруг, повинуясь какой-то силе, он невольно повернул голову и увидел в густых зарослях барбариса некоего человека, прищурившего один глаз и старательно целившегося из лука в молодого наследника. Еще один миг, и неизвестно, чем бы все закончилось, но…

Несколько шагов, которые отделяли Ван Чи от злодея, он преодолел в считаные доли секунды, и тот даже опомниться не успел, как оказался на земле.

— Беги, мой повелитель! Беги! — закричал Ван Чи, держа за горло незнакомца. Тот был старше и крупнее азиата, поэтому ему не составило труда сбросить с себя тщедушное тело мальчишки. — Беги же! — увидев растерянное лицо наследника, снова отчаянно закричал он и попытался схватить за ногу поднявшегося с земли убийцу. Пока тот отбивался от него, Шэн-цзу пришел в себя и пустился наутек, причем он бежал так, что ему мог позавидовать внезапно открытый и поднятый собакой заяц.

Такой дерзкий случай вызвал тогда настоящую бурю во дворце. Все гадали, кто мог посягнуть на жизнь молодого наследника.

— Не иначе это дело рук преступников из братства «Байлянь-цзяо», — говорили придворные.

— Когда я стану императором, я с корнем вырву из земли подобные деревья зла! — пообещал Шэн-цзу.

Ван Чи думал, наследник оценит смелый поступок азиата и не станет больше презирать его, но он жестоко ошибся. Вместо награждения своего спасителя Шэн-цзу крепко побил парня бамбуковой палкой. Чем же я провинился перед моим господином? — никак не мог понять бедный мальчуган, и только позже до него все дошло. Наследник просто мстил парню за увиденное. Будущий император, испугавшись злодея, вдруг потерял свое лицо. Большего унижения нельзя было и придумать.

— У меня есть идея! — неожиданно сказал Петр и поведал казакам про свой план.

Выслушав его, те не стали возражать. Дескать, давай, пробуй, вдруг получится. В любом случае лучше, чем сидеть и ждать у моря погоды.

Все бы ладно, но как объяснить молодому евнуху свои требования? На пальцах этого не сделаешь. Остается одно — обратиться к переводчику Алешке, которого привез с собой Спафарий, ведь на маньчжурских переводчиков-латинян, окружавших императорский трон, надежды не оставалось. Они всегда излагают только им выгодное, а то и просто выдают заговорщиков. Казаки разослали слуг царя по всей Руси-матушке. Они искали тех, кто мог изъясняться на языке, чуждом большинству русских.

Нашлись. Из всех Спафарий выбрал двоих — Макарку и Сергуньку. Их доставили в Москву от самой монгольской границы, вот только уже скоро выяснился прискорбный факт — переводчиками они были никудышными. Пришлось по дороге взять еще одного — Алешку Куделина. Его нашли в Кабанском поселении, стоявшем на левом берегу Селенги, рядом с устьем впадающей в нее речки Кабаньи. Родителей своих он не помнил, слышал только, когда Куделин был маленьким, родную деревню его сожгли монголы, перебив все взрослое население. Так, может, и пошел бы по миру, но парня приютила у себя семья одного бедного азиата, жившего в соседней деревне, где он и выучился чужому языку.

Алешка и Петр, как ровесники, быстро сдружились.

— Вот вернемся назад, и тебя в Албазин заберем, — говорил ему Петр. — Нам нужны переводчики! Без них мы как без рук. Все, хватит на чужих людей батрачить. Пора свою жизнь начинать.

Алешку Петр отыскал на конюшне. У того никогда не было своей лошади, поэтому он сразу привязался к длинноногому казенному гнедку с доброй кличкой Братец, и когда выдавалась свободная минута, тут же бежал к нему, ведь конюший мог забыть про лошадей. Вдруг у гнедка нет ни корма, ни воды, или же он стоит по колено в грязи?

— Алешка, у меня к тебе есть дело! — с места в карьер начал Петр. — Поможешь?

Он вдруг замолчал. Говорить или не говорить? Вдруг тот кому сболтнет? Или же возьмет и передаст его слова Спафарию?

— Чего ты хотел? — поглаживая по спине жующего сено конька, спросил Алешка, поджарый и простоволосый паренек с россыпью веснушек на загорелом сухощавом лице.

Жизнь в семье азиатского крестьянина, где каждый привык вставать с первыми лучами солнца и, взяв в руки мотыгу, на целый день уходить в поле, оставила на нем свой отпечаток. Молодой человек был неразговорчив, часто любил уединяться, за что и получил прозвище Бирюк.

А, ладно! — решил Петр. Один раз-то помирать — так, кажется, говорит его отец…

— Мне надо переговорить с Ван Чи, — начал он. — Я не знаю, как это сделать… Поможешь?

Алешка пожал плечами и невозмутимо спросил:

— Зачем тебе?

— Да вот необходимо завязать с ним разговор! — не отставал Петр. И снова обмозговывал: говорить или не говорить? — Точно никому не скажешь? Побожись!

— Чего ты?.. — удивленно посмотрел на него Алешка.

— Говорю: побожись! — настаивал Петр.

— Ладно, если так уж прямо надо… Вот тебе крест.

— Смотри, Алешка, проболтаешься кому, так в аду будешь гореть! — предупредил товарища Петр.

— Экое благо, — хмыкнул тот.

— Так и быть, поверю, — окончательно решился казак. — Тут вот какое дело… Брат мой прошлой осенью попал в плен к маньчжурам, — медленно и подробно Петр начал рассказывать Алешке о своей беде.

— Зачем тебе Ван Чи? — выслушав с неподдельным интересом товарища и посочувствовав ему, спросил Алешка.

— Мы тут одно с товарищами одно дело затеяли. Хотим наших людей из плена вызволить, — признался Петр. — Нам рассказывали, их тут где-то недалеко держат. Если живы, то пусть отзовутся.

— Вы решили к ним послать евнуха? Ну-ну… — покачал головой Алешка. — Глядите, как бы он вас не выдал…

— Кого еще пошлешь? — спросил Петр. — Сами могли пойти, но ведь кругом стража, а азиат везде тут свой. Так как, поможешь с ним потолковать?

Когда Ван Чи узнал о предложении русских, то не на шутку струхнул.

— Чего напугался? — удивился его трусости Петр. — Ты только передашь письмо. Вот и все. Чего тебе стоит?

Еле-еле удалось уговорить испуганного азиата.

Дождавшись вечера, Ван Чи отправился в город. По идее он должен был донести на русских, но вместо этого азиат согласился помочь казакам в их тайном деле. Поэтому-то Ван Чи испытывал такой непомерный страх. Когда стоявший у ворот стражник спросил его, куда это он собрался на ночь глядя, молодой человек едва не выдал себя с головой. В последний момент он все-таки смог совладать с собой и сказать, что идет якобы навестить сестру, которая служит на кухне у одного богача.

Назад запыхавшийся и возбужденный Ван Чи вернулся нескоро.

— Давай, докладывай-ка!.. — с надеждой посмотрел на него Петр. — Не молчи же ты, черт окаянный! Говори, удалось ли тебе повидать наших братьев?

Тот закивал головой.

— Ши! Ши!

— Говорит, да, — перевел Алешка.

— Молодец! — похвалил парнишку Петр. — Тогда спроси его, передал ли им азиат наше письмецо? — попросил он переводчика.